|
А в католических странах он вообще был практически вне закона. Яков же Святой повелел опубликовать этот трактат на испанском, итальянском, польском, немецком, венгерском и французском языках огромным тиражом в три миллиона экземпляров и просто раскладывать на скамьях, парапетах, ступенях лестниц припортовых и иных городов, в которых появлялись распространители. И содержание документа, и, главное, метод его распространения произвели настоящий шок во всем христианском мире. Последующие публикации, раскрывавшие подробности жизни пап эпохи Возрождения, с примерами прелюбодеяния, убийств политических противников и массы других неприглядных фактов, вызвали настоящий ажиотаж, позволив распространителям следующих выпусков еще и неплохо заработать. Сведения были добыты как царской секретной службой, так и монахами из монастырей «особливого списка», еще с середины ХVII века входившими в состав всех русских зарубежных миссий и все прошедшее время скромно копавшимися во всех доступных архивах различных итальянских, и не только, монастырей и приходов.
Эти публикации прекрасно наложились на поднимающуюся в Европе антиклерикальную волну, энергично поддерживаемую просветителями и вызвавшую к жизни публикацию в Европе массы антипапистских памфлетов и серьезных, а также любительских исследований о роли и месте в истории Европы католичества вообще и религии в частности. Впрочем, Россию эти антирелигиозные метания затронули мало. Здесь авторитет церкви был высок — благодаря Якову Святому и упорным слухам о том, что именно монахи монастырей «особливого списка» оказались причастны к отстранению от власти графа Салуццо, почитавшегося в народе за «самого Сатанаила» либо нового «колдуна-Самозванца», коего латиняне попытались очередной раз навязать православным. Да и память об откровениях Федора Великого в народе пока еще не изгладилась, так что все нападки на религию в Европе в России приветствовали, но не считали относящимися к православной церкви. Дескать, у латинян и остальных вера-то подлая, лживая, а как все это раскрылось, так и досталось им поделом. К тому же Русская церковь не запятнала себя процессами над учеными и сожжением несогласных на кострах. Наоборот, Федором Великим были заложены традиции сотрудничества церкви и науки, неукоснительно соблюдаемые обеими сторонами. Вследствие чего и приехавшие из Европы ученые, даже воинствующие антиклерикалы, в России быстро успокаивались. Иезуиты, после заключения мира неустанно трудившиеся над проектами по ослаблению России и очернению православия, оказались принуждены бросить ну или как минимум изрядно сократить силы, направляемые на сей неблагодарный труд, и обратить свои основные усилия на спасение остатков католичества. Пристойное состояние финансов позволило Федору III вернуться к практике поощрения заселения лежащих впусте земель. И хотя закончившееся в 1750 году освобождение от налогов новых переселенцев в колонии не было продлено, царь обратил внимание на заселение южных степей своего государства. В 1745 году вышел царский указ о таком же двадцатилетнем освобождении от налогов и денежной субсидии любой крестьянской семье, решившей переселиться в башкирские, казахские, киргизские или ногайские степи. Субсидию можно было получить либо деньгами, либо натурой — сельхозорудиями, семенами, солью и скотом, либо частью так, частью этак. На такую же субсидию могли рассчитывать и кочевники, решившие перейти к оседлому образу жизни. Но для них это означало резкое изменение всего привычного уклада. Поэтому следующие несколько десятилетий степняки периодически устраивали восстания, в 1758 году даже вылившиеся в Степную войну, которая потребовала привлечения почти 50 тыс. регулярных войск. А окончательно волнения прекратились только к началу ХIХ века, когда число кочевых башкир, казахов, киргизов, ногайцев и иных народов упало до крайне незначительной доли по отношению к оседлым представителям этих народов. |
