На одном из кустов, росших поблизости, было немало ягод, на вид совсем спелых, но Авлона не знала, что это за куст и не ядовиты ли его плоды. Хорошо бы найти птичье гнездо с яйцами!

— Лона! Земя на нас смотит!

Голос Патрокла мигом оторвал Авлону от её размышлений и заставил вздрогнуть. «Земя» на языке малыша означало «змея». Маленькая амазонка обернулась мгновенно и, не раздумывая, взмахнула секирой.

Головка свесившейся с куста гадюки покатилась в траву.

— Вот и обед! — воскликнула, переводя дыхание, Авлона и сняла с ветки блестящее тело змейки.

Она была невелика, короче руки маленькой амазонки, но ничего другого у них не было.

Авлона быстро развела огонь. Испечённая в углях и золе змейка была неплоха на вкус, и хотя мяса в ней было совсем немного, дети всё же утолили голод. Снятую со змеи кожу Авлона разрезала вдоль и обвязала вокруг талии, отчасти заменив ею свой пояс.

Полдень давно миновал, когда заросли, поредев, начали расступаться и показались скалистые уступы первого горного ската. На склоне ещё росли кусты, среди них порхали птицы, но Авлона знала: ещё несколько часов пути, и начнутся мёртвые уступы и скалы, где звери и птицы боятся жить — царство горных карликов...

Они прошли ещё немного, и вдруг Патрокл воскликнул:

— Лона! Котей!

— Где?! — ахнула девочка. — Где костёр?!

И круто остановилась. На ровной площадке, между кустами, чернело пятно костровища, торчало несколько камней, поставленных ребром — должно быть, на них лежали вертелы с дичью. Кругом костра виднелись обглоданные кости и ореховая скорлупа.

— Люди! Здесь? — прошептала маленькая лазутчица, осторожно приближаясь к костровищу. — Но здесь же никто не живёт...

Тотчас же она поняла, в чём дело, вернее, узнала это место. Именно здесь двое суток назад они сделали последнюю остановку перед тем, как начать подъём. Здесь жарили подстреленных Пентесилеей антилоп, здесь ужинали и ночевали. Тогда они были все вместе...

Авлона поняла, что её душат слёзы, и запрокинула голову, чтобы они, чего доброго, не вылезли из глаз. Только этого не хватало! Против воли она сильнее стиснула ручку малыша, и тот обиженно скривился.

— Бойно!

— Прости меня. Этот костёр старый, Патрокл. Мы тут ужинали позавчера. Помнишь?

— Не... А мы тут будем спать?

Девочка задумалась. А в самом деле, где им ночевать? Идти дальше уже опасно. Ждать? Сколько? Как хотя бы попытаться узнать, что сейчас с их близкими?..

Чувствуя, как ноги наливаются противной слабостью, Авлона села на плоский камень возле чёрного пятна опалённой земли. Патрокл тут же уселся рядом, уже не скрывая, что устал. К тому же ему снова хотелось есть — обедали они давно, поход через лес оказался нелёгок для малыша, да и аппетит у него был отличный. Но он видел, что Авлоне не до него, и молчал, грызя какую-то травинку.

Впервые за долгое время чутьё изменило лазутчице амазонок — тоска, заволакивая сознание, поглотила мысли, а усталость притупила внимание. Лёгкий треск и шорох в кустах она услыхала, когда было почти поздно...

Она резко обернулась и увидела два жёлтых глаза, прицельно уставленных на неё из лесных зарослей.

Тощая молодая львица, подкравшись шагов на пятьдесят, стлалась по земле, собираясь броситься. Поняв, что её заметили, хищница тотчас рванулась вперёд и двумя прыжками покрыла половину расстояния, которое отделяло её от сидящих у потухшего костра детей.

У Авлоны не было времени на раздумья. Её секира сверкнула в воздухе и вонзилась в плечо зверя в тот миг, когда он уже припал к земле, чтобы кинуться на добычу. Львица взвыла от боли и завертелась на месте, пытаясь зубами ухватить торчащее из её тела древко.