|
И на него действительно напали — начальник крепости, полный идиот, решил, что изловил одного из скрывавшихся в изгнании ливийских полководцев, того, что участвовал в страшном ливийском восстании семь лет назад. Его имя Мартаху. К несчастью для Ахилла, тот негодяй — чуть ли не такой же великан, а цветом кожи и чертами лица ливийцы напоминают критян и троянцев. Твой брат несмотря на рану дрался, как бешеный, и прежде чем на него набросили сети, убил не меньше сотни человек. Когда же его пленили, то поняли, что, видимо, ошиблись: он определённо не ливиец. Тогда его решили отправить к местному номарху, повелителю нижнего нома. Пусть, мол, сам решит, что делать с пленником. Но по дороге тот убежал, разорвав ремни, которые разве что слон порвал бы. Мои воины говорят между собой, что то был не человек, а демон — у человека не бывает такой силы. А ещё с ним был какой-то мальчик... маленький, но стреляет, как отменный воин.
— И что было дальше? — Гектор уже не мог и не хотел скрывать волнения. — Что стало с Ахиллом? Рамзес покачал головой. — Видишь, как странно! Колуба был братом Нуманте и хотел его смерти. Ты — брат Ахилла и любишь его так, что, будучи очень умным человеком, дал одурачить себя, как пустоголового юнца... Ты спрашиваешь, что с ним стало? Я не знаю. Он бежал вместе с тем мальчиком. Кстати, кто он? — Она... — поправил фараона троянец. — Это не мальчик, а девочка. Её зовут Авлона, и она — сестра моей жены и ехала с нами, чтобы найти её. Брови фараона высоко взлетели от изумления. — Так. И кто ещё с вами ехал? — быстро спросил он. — Никто, — голос Гектора не дрогнул, но он невольно опустел глаза. — А врать ты не умеешь! — не без удовлетворения заключил фараон. — Ну, хорошо. Они вдвоём переплыли Хани, и больше их никто не видел. Возможно, они ушли в пустыню. Пересечь её невозможно, это — верная смерть. Но в четырёх днях нуги оттуда находится оазис, и, если они сумели до него добраться, то остались живы, и их можно найти. Вот, собственно, всё, что я знаю. — И ты не посылал своих людей, чтобы найти Ахилла? — голос героя задрожал. — Это не так легко, — усмехнулся фараон. — Даже зная дорогу через пустыню, можно там заблудиться. И к тому же племена, населяющие оазисы, не любят египтян. Нет, они с нами не воюют, но едва ли станут помогать людям, которых пошлю к ним я. Над этим нужно подумать. Конечно, я могу это сделать и, возможно, я это сделаю, но во многом это теперь зависит от тебя, сын Приама, царь великой Трои! — Чего же ты хочешь от меня? — спросил Гектор. Он вновь овладел собою и говорил твёрдо. Фараон посмотрел на него и улыбнулся. — В начале нашего разговора ты признал, что виноват передо мною. Я оценил это. Ведь гордый нрав потомков Ила известен всем. Тем не менее ты произнёс эти слова. Значит, ты хотел бы искупить свою вину? Троянец сделал нетерпеливое движение. — Полно, Великий Дом! За мою вину я едва не принял мучительную смерть в твоей темнице. Не скажу, что мы в расчёте — просто речь сейчас не об искуплении. Ты хочешь, чтобы я заплатил тебе за надежду снова увидеть моего брата. И я готов на что угодно, если это не принесёт вреда моей стране и народу. Назови свои условия, фараон! Улыбка Рамзеса погасла, но ни гнева, ни волнения не появилось на его лице. Он остался спокоен. — Пусть так. Тогда слушай. Я думаю, ты знаешь историю моего царства, но, быть может, тебе неизвестны события самых последних лет — в твоём царстве шла война, и связь с другими народами Ойкумены была для вас ограничена. Семь лет назад Египту угрожало страшное нашествие мятежных ливийцев. Теперь не те времена, что были при моём предке Рамзесе Великом, и прежние данники стали непокорны и опасны. |
