|
Ну точно мой идеал. Кому-то девушка показалась бы слишком худой, но вы уже знаете мои вкусы. Короткая мальчишечья стрижка, волосы темно-русые, с отдельными прядями, выкрашенными в розовый цвет. Большой рот, тонкие и бледные губы, нос средней длины, совершенной прямой формы (терпеть не могу курносых!). Девушка вздохнула, открыла глаза и села в постели – так быстро, что я едва успел опустить руку. Одеяло свалилось вниз, оголив приятного размера грудки с розовыми сосками. Она посмотрела на меня, глаза ее оказались василькового цвета. Взгляд ее плыл, расширенные зрачки дрожали, она находилась в заторможенном состоянии. – Вы в больнице, – сказал я, упреждая сакраментальный вопрос: «Где я?» – Вас привезли ночью, у вас сотрясение мозга и несколько переломов, вам надо лежать. Я мягко уложил ее обратно. Она не сопротивлялась, только беззвучно двигала губами, пытаясь что-то сказать. Я придвинул ухо к самым ее губам и услышал: – Пить… Я снова усадил ее, поднес стакан с водой, она выпила половину его через соломинку – медленно, минуты за три. Все это время я придерживал ее за голую спинку, и не скажу, что мне было неприятно. Потом легла снова. – Как вас зовут? – спросил я. – Женя… Евгения. – Как вы себя чувствуете, Женя? – Голова болит… Очень… – Из глаз ее вытекли слезы и я аккуратно вытер их марлевой салфеткой. – Что с вами произошло? На вас кто-то напал? – Ничего не помню… – Скажите мне вашу фамилию. – Степашина. – Не родственница, случаем, нашего бывшего премьер-министра? – я улыбнулся. – Нет. – Скажите мне телефон ваших родственников, мы позвоним им. – Не помню… – Ладно, вспомните позже. Вы лежите, Женя, вставать не пытайтесь – упадете. Я пойду смену сдавать. – Вы вернетесь? – Да, обязательно. Вернусь очень скоро. – Вы мой доктор? – Да. Дмитрий Андреевич. – Дмитрий Андреевич… – она заговорила чуть громче. – Пожалуйста, не говорите никому, что я здесь. – Ну, голубушка, это невозможно! – я развел руками. – Все уже знают, что вы здесь. – Кто – все? – Как кто? Сестры, санитарки. – А милиция знает? – Знает, конечно. Вас нашли на улице, избитую, без документов. Милиция туда тоже наверняка выезжала. – Наверняка или точно? – Понятия не имею, не интересовался. – Дмитрий Андреевич, не звоните в милицию, очень прошу. – Хорошо, не буду звонить, – заверил я. Я знал, что не позвоню. Хотя была вероятность, что оперативники могут появиться в больнице, чтобы задать девушке вопросы, но вряд ли это случится раньше, чем через пару дней, до того, как пациентка полностью придет в себя. – Спасибо… – слабый шепот. – Не за что. *** Дальше все шло вполне обычно: Евгении сделали компьютерную томографию, потом ее проконсультировал невропатолог, сказал, что ничего страшного, за пару недель оправится, я пошел оперировать и проторчал за столом четыре часа. |
