|
– Откуда вы знаете про таких, как мы с Игорем? – Сразу после смерти Варенцова в больницу пришли два типа из внутренних органов и велели сигнализировать обо всех пациентах, от которых пахнет васильками. Я не знаю, как от тебя пахнет, но то, с какой скоростью ты выздоравливаешь, наводит меня на определенные мысли. – Сволочи! – Она сжала кулаки. – Это были уроды из «Чистилища». Вы ведь не позвоните им? – Ни в коем случае. Что еще за «Чистилище»? – Такая команда. Они входят в один из отделов УВД, но на самом деле сами по себе. Они преступники, убийцы. Они охотятся на нас, а мы даже не можем обратиться в милицию. – Почему не можете? – Потому что засветимся и в конце концов попадем в лапы все тех же чистильщиков. – Вы – это кто? – Подлизы. – В каком смысле – подлизы? – Чистильщики нас так называют. – Почему они вас так прозвали? – Не скажу, вы все равно не поймете. – Уверена, что не пойму? – Уверена! Потому что у вас нюха нету! – А что, словами объяснить нельзя? – Ничего я говорить не буду. Этого никто не должен знать, никто! – Кто избил тебя и Игоря? Чистильщики? – Нет, конечно. Чистильщики убили бы нас сразу, они не церемонятся. – А кто же тогда? – Не скажу! – Женя, ты пойми, что находишься в большой опасности, – начал я увещевать терпеливо и осторожно. – Игорь умер, ты выжила только потому, что на тебя не наткнулись врачи, которые предупреждены о запахе. Я, можно сказать, спас тебя. – Вы меня на самом деле спасли! Спасибо вам, Дмитрий Андреевич, но я не могу сказать вам ничего. Вы хороший человек, но не дай бог, чистильщики догадаются, что вы что-то знаете, и начнут раскручивать. Они из вас в два счета всю информацию вытянут, и пальцем пошевелить не успеете. Они это умеют. – Что ты намерена делать дальше? – Не знаю… – Она потерла лоб и удрученно покачала головой. – Мне нужно уйти как можно скорее, здесь меня застукают. – Тебе есть куда уйти? – Есть, – сказала она настолько фальшивым голосом, что в сердце моем снова кольнуло от жалости. – Ты не умеешь врать, – тихо сказал я. – Идти тебе некуда, у тебя действительно большие проблемы. – Это я не умею врать? – она глянула на меня с искренним недоумением. – Ах да, вы же без обоняния… – А причем тут обоняние? – тут же заинтересовался я. Такой вот я проницательный, палец мне в рот не клади. – Да не причем… – Давай, выкладывай! – Ничего не скажу! Вы что, следователь? Ну вот, снова спугнул. Нужно поделикатнее. Я взял конфету, одну из двух оставшихся, сел рядом с Женей, вплотную к ней, прижался к ней боком, чувствуя тепло ее тела, и сказал: – Открой рот. – Зачем? – Открой. Она открыла. Я положил на ее язык конфету и пальцем поднял вверх ее прелестный подбородок. Она начала жевать. – Вкусно? – Угу. |
