|
В неровных вспышках света фигура Энкила неожиданно засияла, превратившись в источник слабых пляшущих лучиков. Мариус потряс головой. Нет! Невозможно! Он встряхнулся всем телом. – Все в порядке, Мариус, – прошептал он. – Не спеши. Десятки неясных подозрений роились в его мозгу. Кто-то приходил сюда, кто-то более мо-гущественный и древний, чем он. Кто-то узнал, где он скрывает Тех, Кого Следует Оберегать, и совершил нечто невообразимое! И во всем виноват Лестат! Лестат! Это он открыл тайну всему миру! Колени его подгибались и дрожали. Подумать только! Он так давно не испытывал подоб-ной человеческой слабости, что совершенно забыл о том, что такое может быть. Он медленно вытащил из кармана полотняный носовой платок и стер со лба выступивший тонким слоем кро-вавый пот. После этого он направился к трону и обошел его таким образом, чтобы оказаться ли-цом к лицу с царем. Черные волосы Энкила длинными тонкими прядями спускались до плеч – точно так же, как это было в течение последних двух тысячелетий. Широкий золотой воротник ровно лежал на его гладкой, безволосой груди, складки полотняной юбки оставались безукоризненными, неподвижные пальцы по-прежнему украшали перстни. Но тело его было словно стеклянное! И совершенно пустое! Даже огромные сияющие глаза были прозрачны, на месте зрачков виднелись только темные круги. «Нет, не спеши! Осмотри все как следует! Вот, видишь? Видны еще кости скелета, пришедшие в такое же состояние, что и плоть. Но они остались на месте, так же как и ясно видимые извилистые вены и артерии и нечто похожее на легкие. Но все это стало совершенно прозрачным! Все словно создано из одного и того же материала! Но что же с ним сделали?» А в сидевшем перед ним существе продолжали происходить изменения. Прямо на глазах Мариуса тело теряло свою молочную консистенцию. Оно словно высыхало и становилось все прозрачнее и прозрачнее. Он осторожно дотронулся до него. Нет, это не молоко, скорее похоже на скорлупу. Однако столь необдуманный жест сокрушил сидевшую перед ним фигуру. Тело покачну-лось и рухнуло на мраморные плиты пола. Взгляд широко открытых глаз оставался неподвиж-ным, конечности напряженно застыли в прежнем положении. Раздавшийся звук походил на шо-рох севшего на пол насекомого. Шевелились только его волосы. Его мягкие черные волосы. Но и они менялись на глазах – они начали рассыпаться на мельчайшие частички, на блестящие крохотные лучинки. Прохлад-ный ветерок, создаваемый вентиляционными системами, сдувал и уносил их словно соломинки. На горле он увидел две едва заметные ранки. Они не успели зажить, как это немедленно бы слу-чилось прежде, ибо сейчас вся целительная кровь покинула тело. – Кто осмелился совершить такое? – прошептал он вслух и крепко сжал в кулак правую руку, словно стараясь таким образом удержаться от громкого крика и слез. – Кто посмел выпить из него жизнь до самой последней капли? В том, что лежавшее перед ним существо было мертво, сомнений не оставалось. Но о чем же говорило столь страшное зрелище? Наш царь, наш Отец мертв. Но я все еще жив! Я продолжаю дышать! А это может означать лишь одно: первородная власть, первоначальное могущество принадлежат ей! Она получила их первой и все это время хранила в себе! А теперь кто-то ее похитил! Нужно тщательно осмотреть все помещение! Нужно осмотреть все жилище! Однако это были не более чем безумные, отчаянные мысли. Никто не мог проникнуть сюда – в этом он был совершенно уверен. Подобное могло совершить только одно создание! Только ему было извест-но, что такое вообще возможно. Он продолжал стоять совершенно неподвижно и не отводил глаз от лежавшей на полу фи-гуры, наблюдая, как она постепенно теряет последние остатки вещественности и становится со-всем прозрачной. И если кто-то вообще должен был оплакивать это существо, то этим плакаль-щиком, несомненно, должен быть он. |
