|
Было уже далеко за полдень, когда назавтра она вошла в комнату, чтобы поцеловать его. Сиделка сказала, что он плакал, как ребенок. Когда она слегка сжала его руку, он открыл глаза. – Теперь я знаю, что они с ними сделали, – заговорил он. – Я видел это! Они совершили кощунство! Святотатство! Дочь постаралась успокоить его, сообщив, что сумела дозвониться до той женщины, и она уже едет к нему. – В Бангкоке ее не оказалось, папа, она отправилась в Бирму, в Рангун. Но я перезвонила ей туда, и она очень обрадовалась вестям от тебя. Она сказала, что выедет через несколько часов. Ей не терпится услышать о том, что ты видел во сне. Его переполняло счастье. Она приедет! Он закрыл глаза и опустил голову на подушку. – Как только стемнеет, сон вернется, – прошептал он. – Трагедия повторится сначала. – Отдохни, папа, – ответила дочь. – Отдохни до ее приезда. Он умер ночью. Когда утром дочь вошла к нему в комнату, тело уже успело остыть. Си-делка ждала ее распоряжений. Глаза его, полуприкрытые веками, как у всех покойников, были тусклы. Карандаш валялся на покрывале, а в правой руке у отца был зажат смятый клочок бума-ги – форзац, вырванный из его драгоценной книги. Она не плакала. На какое-то время она словно застыла и не в состоянии была что-либо де-лать. Перед ее глазами возникла освещенная лучом фонарика пещера в Палестине, и она вновь услышала голос отца: «Ты видишь? Видишь двух женщин?» Она с нежностью закрыла отцу глаза и поцеловала его в лоб. На клочке бумаги было что-то написано. Вытащив его из-под холодных, окоченевших пальцев, она прочла несколько напи-санных нетвердой рукой слов: «В ДЖУНГЛЯХ – ОНА ИДЕТ». Что бы это могло означать? Пытаться вновь связаться с этой женщиной поздно. Вполне возможно, что вечером она будет уже здесь. И весь этот длинный путь... Что ж, она отдаст ей этот клочок бумаги, если он, конечно, имеет для нее какое-то значе-ние, и расскажет ей все, что говорил отец о близнецах. 2 КОРОТКАЯ И СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ БЕБИ ДЖЕНКС И БАНДЫ КЛЫКАСТЫХ Убийцу-гамбургер вот тут и подают. Он тебя избавит от ожиданья у ворот Небес унылой, скучной смерти и прикончит на этом самом перекрестке. Лук, майонез и много, много мяса. Ты выбрал сам, тебя не принуждали. «А-а, вот и он». «Смотри-ка, правда». Стэн Райс, «Техасская сюита» Беби Дженкс прибавила скорость, и ее «Харлей» помчался вперед со скоростью семьдесят миль в час. Обнаженные руки стыли от ледяного ветра. Прошлым летом, когда они сделали Беби одной из Мертвых, ей было четырнадцать лет, и сейчас в ней было максимум восемьдесят пять фунтов «мертвого веса». С того момента, когда это случилось, она ни разу не расчесывала волосы – в этом просто не было необходимости, – и теперь две светлые косички, поднятые порывом ветра, развевались над черной кожей куртки за ее спиной. Наклонившись вперед, скорчив недовольную гримасу и ворча что-то, она выглядела недовольной и в то же время обманчиво привлекательной. Взгляд ее огромных голубых глаз не выражал ничего. Из наушников оглушительно звучала музыка группы «Вампир Лестат», и потому она не слышала и не чувствовала ничего, кроме вибрации несущегося вперед огромного мотоцикла и невероятного одиночества, мучившего ее с тех самых пор, когда пять ночей тому назад она вы-ехала из Ган-Баррел-Сити. Кроме этого был еще странный сон, который ее очень беспокоил. Он снился ей каждую ночь, и каждый раз непосредственно перед тем моментом, когда она готова была открыть глаза. Ей снились рыжеволосые близнецы, две очень красивые женщины, а потом начинали про-исходить все эти ужасные вещи. |
