— Что делали вы?

— Ну, я помчался, как только мог быстро. После нескольких часов атмосфера внезапно дала мне возможность связаться с Портлондоном и настоять на срочном авиарейсе, хотя это было не слишком важно. Как теперь могли враги остановить нас? Они даже не попытались… Но быстрая доставка была все же нужна.

— Я догадалась, что все это так и было, — Барбро поймала его взгляд. Нет, я хотела узнать, как вы разыскали нас в глубине страны?

Шерринфорд слегка отодвинулся от нее.

— Меня вел мой пленник. Не думаю, что я убил кого-то из Живущих, нападавших на меня. Надеюсь, что нет. Машина просто проломилась сквозь них с парой предупредительных выстрелов, и перегнала их потом. Сталь и бензин против плоти — неравные условия… Только у входа в пещеру мне пришлось пристрелить несколько этих… троллей. Не слишком этим горжусь.

Он постоял молча. Затем сказал:

— Но ведь вас захватили. Я не был уверен, что пощадят вас. — После еще одной паузы: — Я не хочу больше насилия.

— Как вам удалось… с юношей… склонить его?

Шерринфорд отошел он нее к окну, где он встал, глядя на океан.

— Я отключил экранирование, — сказал он. — Я дал их отряду подойти вплотную, во всем блеске миража. Затем снова включил поле, и мы оба увидели их в истинном обличье. Когда мы мчались к северу, я объяснил Пасущему Туман, что он и его род были околпачены, использованы, принуждены жить в мире, которого на самом деле никогда не было. Я спросил его, хочет ли он и кто угодно еще из близких ему жить, как домашние животные, до самой смерти? Да, конечно, свободно бегая по горам, но всегда возвращаясь в конуру грез… Его трубка яростно задымила. — Да не увижу я больше такого горя… Ведь его научили верить, что он свободен.

Все стихало: движение успокаивалось. Шарлемань клонился к закату, восток уже начал темнеть.

Наконец Барбро спросила:

— Вы узнали, почему?..

— Почему детей уводят и выращивают такими? Отчасти потому, что это стереотип, по которому созданы Живущие; отчасти, чтобы изучать и экспериментировать на людях — на умах, не на телах; отчасти потому, что у людей есть особые свойства, которые полезны — к примеру, способность переносить полный дневной свет.

— Но в чем конечная цель всего этого?..

Шерринфорд походил взад и вперед.

— Ну, — сказал он, — разумеется, истинные мотивы аборигенов неясны. Можно только догадываться, как они мыслят, не говоря о том, как они чувствуют… Но наши идеи все же вписываются в факты. Почему они прячутся от людей? Подозреваю, что они, или скорее их предки — они ведь не блистающие эльфы, теперь мы знаем — поначалу были просто осторожны, больше чем земные туземцы, хотя, без сомнения, и они тоже медленно привыкали к чужим. Наблюдение, подслушивание мыслей. Живущие Роланда, должно быть, нахватались достаточно языка, чтобы усвоить, насколько люди отличны от них и насколько они могущественны: и они поняли, что корабли будут еще прибывать и приносить новых колонистов. Им не пришло в голову, что им могут дать право сохранить свои земли. Возможно, они еще яростнее привержены своим родным местам, чем мы. Они решили сражаться, но на свой лад. Смею думать, что как только мы начнем проникать в это мышление, наша психология переживет шок гигантского открытия.