– Ну, без ведома ловчего они все равно не могли своевольничать, – Митька протянул полотенце.

– Да, вот ловчий меня шибко интересует. Этот-то, скорее всего, в курсе был, что происходит.

– Андрей Иванович недоволен, говорит, что людей у него слишком мало, чтобы все что можно перекрыть. Вот слуг без внимания и оставили.

– Я знаю, Митя, знаю. Но где я ему людей возьму? Сам пускай подбирает. Как там его ученики? – Это был вечный вопрос, который мне задавали абсолютно все мои министры, включая Ушакова и Радищева, на который я пока не мог им внятно ответить. Грамотных обученных хоть чему-нибудь людей катастрофически не хватало.

– Так они же только к лету выучатся, а следующая партия и вовсе через год. А люди сейчас нужны. У нас и так большинство стран без надсмотра стоит. Вот, вишь, как получилось?

– Митька, ты решил меня с утра извести? Я знаю, что такие вещи с наскока не делаются. Но, я, глянь, даже не баба, чтоб Андрею Ивановичу специалистов нарожать! Пущай растит, мать его за ногу. Радищева пущай привлекает пока собственные кадры не готовы. Вон как тот дворников развернул, любо-дорого. Вот пущай дворников и привлекает. Я все понимаю, даже то, что Андрею Ивановичу самому приходится даже дознания вести, но нету у меня людей, нету!

– Полк хотя бы еще один выдели. Вона семеновцы без дела по столице шастают. Все по игорным, да по бабам. Пущай с делом болтаются. Хотя бы с приглядом, ушел играть или к девке веселой, будь добр доклад предоставь, что видел, что слышал…

– Врать начнут, – я застегнул последнюю пуговицу свежей рубашки и расправил кружево на манжете. Меня они раздражали, но еще и их срезать я пока не мог, на меня и так неодобрительно поглядывали, разглядывая мои на редкость простые для этого времени сюртуки. Я неуверенно посмотрел на Митьку. Такая идея давно сидела у меня в голове, а вот у Ушакова, похоже, еще дольше, просто сам озвучить ее по каким-то причинам не решился. Через Митьку решил действовать.

– Начнут, – кивнул Митька. – Но это пока проверять не будут. Не всех, а так, на кого глаз падет, и на правеж отправлять на конюшню за вранье. Их же никто не будет заставлять кляузы писать. Просто то, что видел и слышал, а уж думать над этим другие люди будут, поумнее.

– Ладно, уговорил, языкатый. Пиши указ про то семеновцам. Попробуем. Ежели в течении двух месяцев не заработает, то отменим. И еще добавь пункт про дворников. Пущай про все подозрительное докладывают… хм. Вот что, Ушакову придется расстараться и из своих скудных ресурсов выделить одного-двух, которые будут и доклады принимать и сведения, кои дворники приносить будут. Радищеву ознакомить с указом своих подчиненных, и еще, – я задумался, затем решительно добавил. – Дворников всех на грамотность проверить. Ежели кто не обучен, обучить, и впредь, чтобы Радищев не брал неграмотных.

– Так, глядишь, в начальные школы сами скоро бегать будут, а не палками загонять придется, – усмехнулся Митька. – Ежели никого никуда без знания грамоты брать не будут.

– Ты высказывай при мне таких мыслей, – я его хмуро оборвал на полуслове. – А то ить мне недолго указ подписать. Токмо взвоете вы же поначалу, – Митька поджал губы и быстро набросал себе в ежедневник, тем самым карандашом грифельным, что и как нужно оформить. – У меня до Синода что-нибудь запланировано?

– Эйлер на полдень, после собрания кабинета министров, которые начнут через час подъезжать, – сверившись со своими записями уведомил меня Митька. Вот черт, я совсем про него забыл. Ну ничего, Эйлер – это не страшно, учитывая, что мне предстоит впереди.