|
Двадцать пять и ни процента больше. Стоп, какие двадцать пять? Двадцать! Идея-то была моя. — А… — А то налог с тебя повышу до пятидесяти. — Тьфу! Научил на свою голову бизнесу. — Ну, вы закончили? — сердито прошипела Василиса. — Еще нет, — поспешил уткнуться в газету державный. — Опять! — простонала Василиса. — Заняться больше нечем? — Да подожди ты, матушка! Всего три слова осталось. Сплетник, подскажи по-быстрому… — Э нет, так не пойдет! — начал отнекиваться Виталик. — Своей головой думать надо. — Да как ты смеешь, холоп! Я тебя на кол! — Ни в коем случае! — заволновался боярин Жеребцов. — Мне всего два слова осталось отгадать. Пусть сначала приз выдаст, а потом можно и на кол. А еще лучше отрубить руки по самую шею, чтоб не писал всякую фигню! Хотя тот анекдот про тебя… — Что, — взревел Гордон, — про меня?! А ну, где тут анекдоты? — начал листать он газету. — Я же вроде их все прочитал… — Там имелся в виду не конкретно ты, а некий абстрактный царь, — успокоил его Виталик, — так что не парься. — А-а-а… ну да, читал. Забавно. Хотя могу и на кол посадить. — Учту на будущее, — пообещал Виталик. Вопросы в первом напечатанном кроссворде были очень легкие, а потому скоро его почти все решили, но не до конца. Один, самый сложный, так и остался без ответа. — Любимое холодное оружие ближнего боя японских самураев и асассинов… любимое оружие… Ну, сплетник, ты загнул! — расстроился боярин Калита. — Кто ж такое отгадает? — Да, вопрос с подвохом, — почесал бороду Гордон. — Катана, — сердито буркнула Василиса. Чувствовалось, что царице-матушке этот цирк уже надоел. — Вписывай, получай свой приз и берись за дело. — Не подходит, — огорченно вздохнул царь, — тут всего три буквы. — Сай! — радостно крикнул боярин Надышкин, вписал последнее слово и воззрился на Виталия. — Это такой кинжал, у которого гарда с двух сторон загибается вперед параллельно клинку. Только это любимое оружие не честных самураев, а ниндзя. Неправильно вопросы ставишь. Ну, где твой приз, сплетник? — Сейчас будет, — успокоил его Виталик, мысленно потирая руки, извлек из кармана массивный золотой перстень и только тут заметил стремительно наливающееся кровью лицо Гордона. — Убью, сволочь!!! — Царь вырвал из рук сплетника приз, сорвался с трона и, потрясая скипетром, ринулся на боярина. — Да что ж ты делаешь-то, царь-батюшка?! — взвыл Виталик. Юноша одним прыжком настиг державного и повис у него на плечах. — Его асассины меня на перо посадить хотели, а я с ним либеральничать буду? На кол мерзавца! — продолжал бушевать царь, пытаясь зарядить скипетром по лбу боярину, но Виталик не давал. Воевода с двумя дюжими стрельцами подскочили к Надышкину и скрутили его в бараний рог. Федот растерянно посмотрел на царского сплетника. Тот отрицательно замотал головой. — В тюрьму, — показал он глазами на дверь. — Я не понял, кто тут царь: ты или я? — окончательно рассвирепел Гордон. — Ты, царь-батюшка, ты!!! — радостно завопила боярская дума. — На кол его, супостата! Пущай вместе с Надышкиным на ем повертится! Ишь, моду взял, царю-батюшке перечить! — А вас не спрашивают! — рявкнул на них царь. — Все вон отсюда! Боярскую думу вместе с китайским послом как ветром сдуло. |
