– Ой! – ахнула красавица, еще сильнее сжимая кота, который барахтался в ее руках, но не желал выпускать недоеденную колбасу. – А... а этот кинжал не отравлен?

– Откуда же мне знать? Разве что проверить на Саладине, но, боюсь, вы мне никогда этого не простите! Однако, коробочка, пожалуй, еще интереснее!

С этими словами он не без усилия поднял крышку крохотной шкатулки. Она была на две трети наполнена маленькими зеленоватыми шариками. Луи взял один из них, потер между пальцев, понюхал, лизнул и что есть силы сплюнул.

– Так и есть!

– Это яд? – в широко раскрытых глазах девушки появился ужас.

– Вообще говоря, почти что яд, – ответил граф шато-Крайон. – Правда, от него не умирают. По крайней мере, от небольших его доз. В Антиохии мне даже случилось попробовать это, и я потом долго не мог понять, что творится с моей головой... Говорят, несколько крестоносцев умерли от этого. Арабы и турки зовут его «хашиш». Это – дурман, с помощью которого магометане вызывают у себя адские видения, призывают дьявола и творят заклинания. Но с собой его обычно не возят. Никто, кроме... О, Боже, но откуда же они могли взяться здесь, во Франции?!

– Святая Мария! Вы пугаете меня, рыцарь! Кто «они»?

Луи пожал плечами, как можно аккуратнее закрыл коробку и осторожно убрал ее обратно в мешок вместе с кривым кинжалом.

– Мне рассказывал о них мой молочный брат Эдгар. Его прадедом был один знаменитый рыцарь, которому во время первого крестового похода пришлось сражаться с сарацинскими демонами – ассасинами. Их боятся даже магометанские князья и султаны. Это таинственное воинство, обитающее где-то в горах, то ли в Аравии, то ли еще где-то. Называют их «хашшишины», по-нашему, ассасины, из-за того, что они все время возбуждают себя дурманом, который дает им отвагу и презрение к смерти. Они считают себя единственными верными слугами пророка Магомета, и всех, кто, по их мнению, плохо ему служит, убивают...

– Я тоже о них слыхала! – голос девушки задрожал, кажется, она готова была в ужасе убежать, но любопытство еще удерживало ее на месте. – Я... Мой дядя их видел! Он ведь тоже участвовал в крестовом походе, он только недавно вернулся из Палестины. И он рассказывал об ассасинах... Они служат Старцу горы, а он считает себя новым пророком и повелевает жизнью и смертью своих подданных, приказывая им убивать всех неугодных. Но... Мессир граф! Вы же не хотите сказать, что здесь, у нас, объявились ассасины?!

Молодой человек открыл рот, чтобы ответить, как вдруг застыл, чутко вслушиваясь.

– Сюда идут! – прошептал он.

– О, Боже! А если... это они?! Что же нам делать?!

Шорох осторожных шагов доносился из-за стены, не с той стороны, откуда проникли в развалины мельницы Луи и его спутница, а со стороны высохшего русла, ставшего глубоким оврагом. К этому оврагу примыкала внешняя стена дома мельника, и в ней виднелся пролом, через который вполне можно было войти, следовало только как следует пригнуться.

Луи с досадой подумал о том, что, отправляясь на поиски кота, не захватил с собой арбалета, оставив его на седле абиссинца. Меч рыцарь, разумеется, тоже не брал на охоту, и сейчас его единственным оружием оставался кинжал, висевший в ножнах у пояса. Тем не менее, граф Шато-Крайон нисколько не боялся встречи с загадочным обитателем развалин, он был уже испытанным бойцом, и мысль о возможной схватке даже обрадовала его. Однако тут же он подумал, что незнакомца хорошо бы вначале как следует разглядеть. И уже в самый последний момент Луи услыхал неясные голоса и понял: к тайному убежищу идут по крайней мере двое.