Доун ощутила новый прилив желания.

— Не сомневаюсь.

— Доун… — Он волнующе засмеялся. — Ну, ради меня. Ты же любишь поиграть, вызов бросить…

Она мурлыкнула в ответ, и Мэтт улыбнулся.

— Иди сюда. — Он помог ей встать. — У меня для тебя что-то… В общем, увидишь.

О Господи!

Доун посмотрела на ширинку, предполагая обнаружить эрекцию, но выпущенная рубашка все закрывала — вот досада!

Мэтт подмигнул и скрылся в спальне. Без нее… Без нее?!

— Мне с тобой? — растерянно спросила она, мысленно скрестив пальцы. Какое разочарование!

— Нет-нет! Стой где стоишь. — Мэтт явно веселился.

Обалдеть. Она осталась в гостиной и, изнемогая от желания, с нетерпением ждала, когда же вернется Мэтт. Почему он столько копа…

Доун почувствовала странный озноб. Она нащупала револьвер и повернулась к окну, надеясь — и опасаясь — кого-нибудь увидеть.

«Стреляй же!» — скомандована темная часть ее души.

В саду никого не было, лишь ветер качал цветы.

— Готово! — объявил Мэтт.

Она вздрогнула и быстро спрятала оружие. Лониган вышел из спальни.

«Чуть снова не потеряла контроль, — раздраженно подумала Доун. — Ну-ка, соберись!»

Детектив ничего не заметил. Со свертком в руках он выглядел забавно.

— Ой, — обрадовалась Доун, — белье?

— Не совсем. — Мэтт покраснел. Покраснел!

Его смущение тронуло ее, и Доун ободряюще кивнула.

— Ну, что там?

— Я подумал… Это…

— Да не томи же! — Доун подлетела к нему. — На костюмчик французской горничной вроде не похоже…

Он не отдал ей подарок.

— Позволь сначала объяснить…

Доун налетела как ураган, выхватила у Мэтта пакет и развернула: платье — тонкое, полупрозрачное, с цветочным рисунком. Она не могла прийти в себя от удивления.

— Я увидел его в витрине одного винтажного магазина, — пояснил детектив, еще больше пунцовея. — Представляешь?

Представлять не хотелось.

Доун застыла, перебирая пальцами ткань, не веря — не желая верить — глазам. Она держала копию платья, в котором снималась Эва Клермонт в знаменитом фильме «Мечтательница». Однажды за ланчем Доун упомянула Эву, и на лице Лонигана тут же возникло глупое выражение… Как, впрочем, и у всех мужчин!

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я это одену? — процедила она дрожащим от злости голосом.

— А… — Он растерялся. — Я просто…

— Признайся, без этой тряпки я тебе нравлюсь?!

— Доун, погоди, погоди… Я не имел в виду…

— Ты пошутил?

Он помотан головой. Платье оттягивало руку, как пудовая гиря. Если бы во взгляде Мэтта не промелькнуло нечто похожее на разочарование, наверное, она бы простила.

Простила бы.

На нее накатила необъяснимая, всепоглощающая ярость. Доун так боролась за то, чтобы в ней не видели дочь знаменитой мамочки! Ведь она не унаследовала красоту Эвы… Эва опять осталась победительницей — сначала покорила Жаки, а теперь, что самое обидное, Мэтта.

— Ясненько… — сказала девушка, отступая назад. — Ты из тех, кто встречается со мной, потому что Эва — моя мать? Ты закрывал глаза, когда мы целовались, чтобы не видеть мою заурядную физиономию?

— Да нет же! Я…

У нее застучаю в висках.

— Ты хотел напялить на меня платье, чтобы возбудиться?

— Доун…

— Зачем ты притащил эту дрянь, когда все шло так хорошо?!

Мэтт подавил тяжелый вздох и, глядя в пол, отрицательно помотал головой.