Изменить размер шрифта - +
Я отчеканил монеты, принц. Я собирался стать шейдом, как вы. Я думал, мы были… друзьями.

— Вы станете шейдом, хулорн, — сказал Ривален. — Я держу обещание. В эти дни люди придерживаются обещанного.

— Спасибо, принц, — ответил Тамалон, довольный по крайней мере этим, хотя он не мог заставить себя встретить взгляд глаз Ривалена.

— Превращение — длительный и болезненный процесс. Ваше тело и душу разрывают на части и переделывают.

Тамалон отступил на шаг, широко распахнув глаза.

Ривален продолжил:

— Эта агония годами будет преследовать вас в кошмарах.

Тамалону стало дурно, и он отступил ещё на шаг.

— Ваша семья и друзья погибнут и превратятся в прах. Вы будете жить в одиночестве.

Тамалон ударился о стену. Ривален навис над ним.

— Но в конце концов вы закалитесь, станете лучшим слугой для госпожи, станете лучшим слугой для меня.

— Это не то, чего я хотел, принц.

— Это именно то, чего вы хотели. Власти. Вы просто не хотели платить её цену. Но вы сембиейц, хулорн. Вы должны были знать, что цена есть всегда. И ценой этой станет боль и вечное одиночество.

Ривален сказал это тоном человека, который знает, о чём говорит.

Тамалон сглотнул, вообразив боль своего превращения. Он посмотрел в будущее и увидел одинокое, пустое существование, в котором его будут бояться и ненавидеть те, кем он станет для видимости править. Больше ему этого не хотелось.

— Пожалуйста, принц. Нет. Я отрекаюсь от своего поста. Здесь и сейчас. В вашу пользу.

— Слишком поздно.

Слёзы потекли из глаз Тамалона.

— Что я наделал? — тихо сказал он.

Ривален улыбнулся, и его клыки сделали принца похожим на дьявола.

— Твоя горечь — сладкий нектар для госпожи.

 

 

Маск возник в месте, которое не было местом, среди ничто из холода и безликой серости. Он воплотился полностью, целиком, а не просто в одну из своих обычных, полубожественных форм, которые иногда показывал своим последователям.

Одинокий и маленький, он парил в бесконечной пустоте, в утробе сущего. Маска удивляло, что оживлённая, многоцветная, полная жизни Мультивселенная была рождена из этой зияющей пустоты. Удивляло его и то, что сущее однажды в эту пустоту вернётся. Он был рад, что не увидит, как это случится, хотя знал, что сыграл свою мелкую роль в подготовке этого события.

Как сыграют свою роль те, кто придут следом и займут его место.

А может быть, и нет, если всё пойдёт так, как он хотел. Он заронил собственные семена в утробу вселенной. Время покажет, какие всходы они дадут.

— Я здесь, — сказал он, и его голос эхом зазвучал в бесконечности. Неожиданно на него обрушилась усталость. Он долго бежал, откладывая неизбежное. Сдаваться было не в его характере. Он предполагал, что поэтому она и выбрала его, поэтому и он выбрал собственных слуг.

Его голос стих. Чувство ничтожности, бесконечного одиночества усилилось. Он чувствовал себя пустым, как окружающее.

Она приближалась.

Он взял себя в руки, не желая отступать и терять выдержку. Этот момент был предрешён. Внутри себя он нёс всю силу, украденную много тысячелетий тому назад, плюс некоторую — но не всю — дополнительную силу, накопленную им после восхождения. И сила была монетой, которую она требовала в оплату его долгов. Цикл сделал новый виток.

— Покажи себя. По крайней мере это ты должна для меня сделать.

Потребовалось немало времени, чтобы принять, что он не станет тем вестником, который нарушит Цикл Теней. Он крал силу, считая, что станет. Собственная гордыня забавляла его. Он видел надежду в том, что его избранные могут нарушить цикл, разрубить замкнутый круг.

Быстрый переход