Регг не стал кричать. Он не стал доставать свой меч. Он повысил голос лишь настолько, чтобы его услышали в шуме дождя. Пока он говорил, Роэн и остальные жрецы двигались от одного солдата к другому, используя заклинания и берёзовые жезлы, чтобы защитить мужчин и женщин от высасывающей жизнь силы Бури. Наложение защиты сопровождалось вспышками мягкого розоватого света.

— Обернитесь и посмотрите, — говорил Регг. — Посмотрите на мужчин, женщин, детей, которых вы должны защитить.

Все до одного обернулись и посмотрели на саэрбских беженцев, укрывшихся в фургонах и под одеялами от дождя и ветра, от мрака и зла.

— Поэтому мы сражаемся, — сказал Регг. — Им нужно время. Это их единственная надежда. Мы должны дать им время.

Он погладил Первый Лучик по шее и спешился.

— Иди, — сказал он и похлопал кобылу по боку. — Унеси кого-то в безопасность.

Она ткнулась в него носом и направилась рысью к остальным лошадям отряда.

Регг кивнул Треву, и юный солдат затрубил в рог, чтобы просигналить наступление. Из фургонов, палаток и телег показались головы беженцев. В их взглядах загоралась надежда, хотя за ней таился страх. В дожде раздались крики — пожелания удачи. Насквозь мокрый мальчишка поднялся с задка телеги, одна рука — в кармане штанов, вторая — поднята в прощальном жесте. Он не махал, просто держал руку поднятой, неподвижно, как статуя.

Регг ответил на его жест, развернулся, и повёл свой отряд маршем во тьму.

— Поэтому мы сражаемся, — сказал рядом с ним Трев.

Вспышка молнии выхватила из мрака силуэт всадника на возвышенности справа от них — Абеляра на Ранней Зорьке. Он отдал им строгий салют мечом в своей руке.

Прогремел гром.

Проходя мимо него, солдаты все до единого выхватывали мечи из ножен и отвечали на салют. Они маршировали во тьму.

Абеляр сидел в седле и мок под дождём, глядя, как его отряд марширует прямиком в Бурю Теней. Он чувствовал желание пойти вместе с ними, порождённое верой, которая много лет была его спутником. Но любовь к Элдену не давала ему покинуть лагерь. Он не мог снова оставить сына. Элден не сможет этого вынести. Как и сам Абеляр.

Но он боялся, что не сможет вынести и то, что бросил свой отряд.

Он следил за отрядом, пока людей не начали поглощать мрак и дождь. Они казались мелкими, незначительными, исчезая в чёрной стене Бури. Он попытался различить их силуэты в яростных вспышках молний, но в конце концов потерял их в пятне темноты.

Буря клокотала и бурлила, как будто радуясь их приходу. Абеляр сомневался, что простые люди смогут замедлить её. Но он был убеждён, что они обязаны попытаться. Он будет надеяться.

Он слёз с Ранней Зорьки, подвёл её к краю лагеря, где были собраны остальные кони — опустили головы, тихо всхрапывают под дождём. Он потёр нос Первому Лучику. Остальные лошади заржали, забеспокоились. Наверное, чувствовали в воздухе близкую битву.

— Успокойте остальных лошадей, — сказал он Зорьке и Лучику. — Они нам ещё понадобятся.

Обе кобылы вскинули морды и заржали.

Если придётся, Абеляр поступит так, как предложил Регг. Он посадит на лошадей столько беженцев, сколько сможет, и отправит их к Стоунбриджу. Шадовар попытаются помешать, но может быть, кому-то удастся прорваться.

Позаботившись о нуждах лошадей, он оставил их и начал ходить под дождём, расспрашивая саэрбцев о настроении, успокаивая их своим присутствием.