На такое я точно не рассчитывал. Три комнаты, парочка добрых молодцев, явно чем-то научным занимающихся с вдумчивыми лицами и вставших при моем появлении по стойке «смирно» — нормально. Лица смутно знакомые, скорее всего из все той же ограбленной на кадры Славяно-греко-латинской академии. А вот то, что все столы лаборатории заставлены стеклянными плоскими тарелочками, так называемыми чашками Петри, достаточно странно.

На добрую сотню рублей, не меньше, стекла, очуметь. То есть они так назывались в моем будущем, а в нынешнем существовании именуются не иначе как чашками Ломоносова-Иванова. И такое название вполне оправдано. Нарисовать сосуд мне не составило труда, приходилось видеть. Изготовить его в стекольной мастерской тоже не особо сложно. Однако реальность обычным образом не тянула на очередную Нобелевскую премию. На практике все идет не так.

Собственно, какая разница, где разводить бациллы? Хоть в стакане. Ан нет. Вода перемешивалась с питательным раствором, непонятны были очаги роста, да и подсчитать количество микроорганизмов тоже безнадежное занятие. Казалось, чашка Петри не зря появилась. И очередной облом. Вода быстро высыхала, а когда ее было достаточно, то перемешивание не исключалось. Я уже хотел плюнуть, когда Павел преуспел своим обычным нудным методом перебора и бесконечных опытов. Хорошо, что господин Иванов существует, я бы точно не выдержал. Требовалось поставить пару сотен экспериментов, чтобы убедиться и так в известном — не выходит.

Именно он добился прорыва, создав питательную среду для микроорганизмов, использовав для нее бурые водоросли Белого моря. На самом деле я хотел добыть йод, но совершенно не мог вспомнить, из каких водорослей его извлекают. В результате мы его так и не получили, зато теперь не нужно было рассчитывать количество плавающих в жидкости микроорганизмов. Чтобы определить скорость роста и их количество, достаточно оказалось простой линейки, уж очень микробам понравилась подкормка!

Честное слово, я бы за такие вещи давал премию по медицине на государственном уровне, но пробить подобное сегодня еще не под силу. А выдавать из собственного кармана компаньону как бы дико странно. Потому обошелся искренней похвалой и пожеланием дальнейших успехов. Благо к тому времени уже собирался в Петербург и все эти дела меня мало трогали. А здесь и без моего присутствия бурная деятельность на незапланированном направлении продолжалась. На столах присутствовали штативы и пробирки с землей. Судя по надписям, почву собирали повсюду — во дворах, огородах, в лесах и на полях Подмосковья.

Влетевший в помещение Павел накинулся на меня с объятиями. Не придуривается, искренне рад. Не так много людей в мире ничего от меня не хотят и относятся не потребительски, а дружески. И не в том дело, что помнит меня еще со старых времен. Никогда специально не прокладывал границу, но субординацию он блюдет без напоминаний. Просто я когда-то поверил ему и доверил собственное дело и с тех пор не особо навязываюсь с поучениями. По совести, уже и не очень представляю, что здесь происходит.

Даже насчет доходов особо не пристаю. Задача была поставлена конкретно: польза для народа и самоокупаемость. Все остальное — многопрофильность, изучение инфекций, обязательная связь с практикой — попутно. Фактически на сегодняшний день существует первый в мире научный медицинский институт. И вставляет он современным врачам по полной программе. Они могут ругаться, возмущаться и даже отвергать с негодованием результаты, однако благо оспопрививания, «русского метода длительного хранения», то бишь пастеризации, и статья, напечатанная с моей подачи в «Ведомостях» — «Об отношении бактерий к Penicillium glaucum», останутся навечно.

Последнее в каком-то смысле было исключительно с целью застолбить приоритет. Реклама двигатель прогресса.