– Повернись ко мне спиной, – сказал Нойманн.

            – Ну… ну пожалуйста… – Торопов даже хотел снова стать на колени, но не смог заставить себя даже пошевелиться – дуло пистолета смотрело ему в лоб. – Не убивайте, я могу быть полезен… Я клянусь, что буду полезен…

            – Ко мне спиной, – повторил Нойманн. – Считаю до трех. Раз.

            Торопов повернулся.

            Он стоял на вершине небольшого холма. Если его сейчас убьют, то тело… мертвое тело покатится по склону, довольно крутому в этом месте, и остановится у того вот пенька. Немец выстрелит в затылок. Они всегда стреляют в затылок. Так надежно. И безболезненно. Говорят – безболезненно. Хотя… откуда они это знают – писаки? Быстро – да, а вот безболезненно…

            А что, если прав был Бирс в своем рассказе про Совиный ручей, и казненный за секунды агонии успевает прожить еще кучу времени? И если боль, мучения растянутся для Торопова на часы, а то и на годы…

            Торопов втянул голову в плечи.

            Можно было прыгнуть вниз и побежать. Эта мысль даже мелькнула в мозгу у Торопова, но мелькнула и исчезла. Он просто не мог себя заставить бежать. Он мог только стоять на ослабевших ногах и ждать, когда прогремит выстрел… Выстрел, которого он, может, и не услышит. Пуля пробьет ему затылок, разворотит мозг, взобьет его и выплеснет наружу…

            – Я не хочу умирать, – пробормотал Торопов. – Я не хочу…

            – Три шага вперед, – скомандовал Нойманн.

            Торопов зачем-то кивнул, но не смог сдвинуться с места.

            – Три шага вперед, оглох, что ли? – Краузе легко толкнул Торопова в плечо, и тот сделал шаг.

            И второй.

            И третий.

            Солнце померкло. Исчезло. Наступила темнота.

            Он не услышал выстрела. Он – не услышал выстрела! И это – смерть? Эта темнота – смерть?

            Торопов рухнул на колени, прижал руки к лицу.

            Вверху над головой шумел ветер, скрипело дерево, терлось веткой о ветку. Вскрикнула какая-то птица.

            Торопов медленно убрал руки от лица, открыл глаза.

            Темнота не была кромешной. Вверху между ветками деревьев были видны звезды – Торопов не сразу сообразил, что эти мерцающие огоньки именно звезды. Нужно было поверить в то, что вместо дня его теперь окружает ночь. Что, сделав три шага, он вдруг оказался в другом времени…

            В другом времени?

            Торопов вскочил на ноги, оглянулся и вскрикнул – в лицо ему ударил луч света – яркий, твердый.