Он быстро посмотрел на меня, а потом бросил на Эллину долгий многозначительный взгляд. Они обменивались взглядами бесконечно долго, а затем почти в унисон повернулись в мою сторону. Из карих глаз Эллины, казалось, были готовы пролиться слезы. Прежде мне никогда не приходилось видеть ее плачущей, но почему-то сейчас я не удивился. Возможно, слишком уютная обстановка комнаты сулила мне вскоре и другие сюрпризы.

— Мы должны были рассказать тебе об этом раньше, — заявил Ахти.

Он стоял, засунув руки в карманы, позади кресла Эллины. На лице женщины блестели слезы.

— О чем? — уточнил я.

Эллина быстро вытирала слезы, которые продолжали капать из глаз.

— Мы уезжаем, — сказала она, — поедем на север.

— Нам удалось снять там на год квартиру в одном небольшом городке, — продолжал Ахти.

— На год? — спросил я. — А что будет, когда этот год пройдет?

Глаза Эллины снова наполнились слезами. Ахти погладил ее по голове. Глаза обоих блуждали по комнате и не могли закрепиться взглядом на чем-то одном. Наверное, кто-то, более склонный к паранойе, решил бы, что они оба пытаются что-то скрыть, но что было им скрывать?

— Мы не знаем, — наконец проговорил Ахти. — Но вряд ли может быть что-то хуже, чем жить здесь. Я потерял работу шесть месяцев назад. А у Эллины нет постоянной работы преподавателя вот уже примерно два года.

— Ты никогда не говорил об этом, — тихо заметил я.

— Мы не хотели, потому что думали, что все должно наладиться.

Какое-то время мы сидели молча. В комнате запахло свежим кофе. И не один я заметил это.

— Пойду посмотрю, не кипит ли кофе, — сказал Ахти с явным облегчением.

Эллина вытерла слезы рукавом хлопчатобумажной рубашки.

— Мы действительно верили, что как-то выкрутимся, — снова произнесла она таким тихим голосом, что мне пришлось наклониться в ее сторону, чтобы разобрать слова, которые срывались с ее губ, — что найдется какое-то решение, что все, что сейчас с нами происходит, — это какой-то ужасный неожиданно наступивший кризис, который пройдет сам собой, и жизнь снова станет такой, как прежде.

Я так и не понял, говорит ли она о себе или об общем положении в мире, но, наверное, это было не так уж и важно.

Вернулся Ахти с кофейником в руках. Его движения были, как всегда, точными и выверенными, когда он наливал кофе в разрисованные цветочками чашки, напоминавшие о лучших, навсегда прошедших временах.

— Вы уже продали это? — спросил я, сделав жест рукой, обозначавший их жилье.

Ахти отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он тихо.

— Скажи ему правду, Ахти, — потребовала Эллина, снова вытирая рукавом рубашки две-три слезинки, которые катились у нее по щекам.

Ахти присел с другой стороны дивана и поднял свою чашку с кофе, очевидно собираясь с мыслями, прежде чем заговорить.

— Кто его у нас купит? — спросил он, выпрямившись. — В крыше дыры, в подвале — вода, повсюду влага, крысы и тараканы. Постоянно пропадает электричество, да и вода тоже. Город на пороге катастрофы. Ни у кого не осталось денег, а у кого они есть, никогда не переедут сюда. Никто не делает сюда инвестиций, а если бы желающие и нашлись, зачем платить квартирную плату, если можно поселиться где-то бесплатно? И кто теперь все еще верит, что когда-нибудь все изменится к лучшему?

Эллина, прекратив плакать, смотрела прямо перед собой.