Я кивнул. Воспоминания утихомирились, перестали душить и хаотично биться о сознание. Стало даже как-то тепло и… уютно что ли?.. Я откинул край занавески и нашел глазами затертую от времени надпись на сером подоконнике. «Люблю Алену» было написано там. Я вырезал надпись штопором, просто так, от нечего делать, во время одной из веселых посиделок.

— Здесь столько всего… давит, — сказал я, — в голове… Странные ощущения. Мне кажется, будто здесь очень уютно, но вместе с тем, я бы не хотел здесь находиться долго. Наверное, потому что воспоминания могут меня убить…

— Но ты же не испытываешь отвращения к этой квартире? — спросил Славик, — ты же не думаешь, что это плохое место?

— Нет. Я давно так не думаю.

— Но ты сбежал отсюда три года назад. Именно сбежал.

— Это все из-за смерти, — сказал я, — понимаешь… смерть, она тоже давит. Мне кажется, когда смерть забирает близкого человека, она словно убивает в тебе все чувства, делает тебя животным. А у животных ведь есть только инстинкты. И они, повинуясь своим инстинктам, бегут от смерти куда подальше. Бегут, закрыв глаза и не разбирая дороги. Лишь бы скрыться, лишь бы забыть.

— А еще есть кролики, — неожиданно перебил Славик, — когда кролики перебегают через дорогу и видят огни приближающегося автомобиля, они цепенеют. Им и в голову не приходит убежать обратно или успеть проскочить на другую сторону. Они просто застывают от страха и смотрят на приближающиеся огни смерти. И их, ясное дело, сбивают. Кролик умирает от страха, от нежелания противиться смерти, или от собственной глупости. А кролик, Фил, тоже животное. Когда ты убегал из этой квартиры, ты вел себя как пес. А сейчас ведешь себя, как кролик.

— Ты предлагаешь убежать от смерти Аленки? Так же как три года назад от Археолога?

— Посмотри вокруг Фил. Ты вернулся сюда снова. И что ты испытываешь? Ты хочешь умереть? Или, быть может, тебя гложет какое-то ужасное чувство от утраты близкого человека? Нет. Твое горе со временем превратилось в воспоминания. В теплые, уютные воспоминания. Понятное дело, что ты не хочешь находиться тут все время, но ведь этого и не нужно. Главное, что ты пережил утрату. И сейчас ты можешь спокойно жить дальше. А с Аленкой, думаешь, будет не так?

Я не ответил.

— Горечь тоже уйдет, поверь мне. Ты сможешь жить дальше, а не сидеть на дороге и ждать смерти. Загляни в глаза собственной трагедии. Посмотри и подумай, стоит ли умирать ради того, чтобы потерять даже воспоминания. Ведь после смерти и их не останется, поверь мне.

Ох, и снова я вспоминаю Лену. Странную девушку, которая, как теперь казалось, говорила словами Славика.

— А откуда такая уверенность, — спросил я, — что после смерти ничего не останется? А если я увижу ее? Если мы снова будем вместе и счастливы?

— Хочешь проверить — проверяй, — буркнул Славик, — тут я тебе не помощник. Просто подумай для начала, что вокруг тебя происходит. Посмотри на эту кухню. Вспомни, как тут было хорошо. Подумай о том, что Археолог не умер. Он просто ушел от нас, уехал в свои бесконечные археологические экспедиции, а нам оставил лишь воспоминания. Радостные и теплые. Так же и с Аленкой. Она всю жизнь мечтала летать. Так, может, она улетела? Может, решила осуществить свою мечту и стать поближе к солнцу? А мы должны не умирать с горя, а радоваться за нее. Вспоминать и радоваться.

Славик поднялся, остервенело вертя в руках шляпу. Потоптался на месте и сказал тихо:

— Вот что, Фил, я схожу, посмотрю, что там с автомобилем, а ты посиди, подумай.