|
- Так вот, заметка написана чернилами, что стоят в баре. Кто-то писал левой рукой, но не потому, что он левша, а потому, что знает: почерк левой руки почти у всех одинаков. Письмо, адресованное в "Сиффле", было еще на экране. - Могу с уверенностью сказать, что заметку писал интеллигентный человек, свободно владеющий несколькими языками. Если бы я попытался удариться в графологию... Но тогда мы вступим в область догадок. - Валяй. - Итак, или я ошибаюсь, или заметку писал человек необыкновенный. Интеллект его гораздо выше среднего уровня. Но самое удивительное в нем - это сочетание воли и слабости, эмоциональности и хладнокровия. Почерк явно мужской и все же свидетельствует о некоторых чисто женских чертах характера. Мерс сел на своего конька, он даже порозовел от удовольствия. Мегрэ не сдержал улыбки, и молодой человек смутился. - Я понимаю, комиссар, что все это весьма неопределенно и ни один следователь не стал бы меня слушать. И все же... Могу держать пари, комиссар, что этот человек тяжело болен и знает о своей болезни. Я сказал бы вам о нем гораздо больше, если бы он писал правой рукой... Да! Еще одна интересная подробность. На бумаге имеется несколько пятен; возможно, их посадили в типографии. Происхождение одного из них совершенно ясно - это кофе со сливками. И наконец, верх листа отрезан не ножом, а каким-то округлым предметом, может быть чайной ложкой. - Иначе говоря, письмо было написано вчера утром в баре кафе "Купол" человеком, который пил кофе со сливками. Он тяжело болен и свободно говорит на нескольких языках. Мегрэ поднялся, пожал лаборанту руку и сказал вполголоса: - Спасибо, мальчик. Теперь верни мне письмо. Мегрэ что-то буркнул на прощание и вышел. Едва дверь за ним закрылась, кто-то с восхищением сказал: - После такой оплеухи он держится неплохо! Все знали, что Мерс обожает Мегрэ, и когда он посмотрел на говорившего, тот сейчас же умолк и углубился в анализ, которым занимался. Париж выглядел так, как выглядит всегда в мрачные октябрьские дни. Серое небо было похоже на грязный низкий потолок. С него сочился тусклый свет. Ночные дожди оставили на тротуарах непросыхающие лужи, и у нахохлившихся прохожих был вид людей, еще не примирившихся с тем, что лето кончилось и близится зима. Всю ночь в префектуре полиции печатались распоряжения и приказы, и курьеры доставляли их в комиссариаты. По телеграфу распоряжения были переданы всем постам жандармерии, в таможни и железнодорожной полиции. Агенты в штатском, снующие в толпе, регулировщики уличного движения, постовые, сотрудники автоинспекции и отдела охраны нравственности - все знали наизусть словесный портрет беглеца и вглядывались в лица людей в надежде найти его. Его искали по всему Парижу, искали на окраинах и в пригородах. На автомагистралях жандармы проверяли документы у бродяг и нищих. В поездах, на пограничных заставах путешественников расспрашивали гораздо настойчивее обычного, и они удивлялись. Разыскивали Жозефа Эртена, приговоренного к смерти судом присяжных департамента Сены, сбежавшего из тюрьмы Сайте и исчезнувшего после драки с инспектором Дюфуром в бистро "Белая цапля". "В момент исчезновения у него в кармане оставалось не более двадцати двух франков", - говорилось в ориентировке, подписанной комиссаром Мегрэ. А сам он, выйдя из Дворца правосудия, даже не зашел к себе на набережную Орфевр. |
