|
Ему можно позвонить: в "Белой цапле" есть телефон. Матросы часто звонят оттуда своим хозяевам. Мегрэ поднял трубку и через минуту услышал голос инспектора Жанвье. - Алло!.. Ну, как наш парень? - Спит. - Ничего подозрительного не заметил? - Ровно ничего. Мертвый штиль. Он так храпит, что в кафе слышно. Мегрэ повесил трубку и смерил взглядом хрупкую фигуру инспектора Дюфура. - А ты не упустишь его? Инспектор хотел запротестовать, но Мегрэ опустил ему на плечо руку и медленно продолжал: - Пойми меня, старина. Я знаю, ты сделаешь все от тебя зависящее, но... на карту поставлена моя карьера, и не только она, но и многое другое. К тому же я не могу пойти туда сам - эта скотина знает меня в лицо. - Клянусь вам, комиссар... - Не клянись. Ступай! Мегрэ резким движением сгреб и сунул в папку разбросанные документы и запер папку в ящик стола. - Помни, если тебе еще понадобятся люди требуй, не стесняясь. Только фотография Жозефа Эртена осталась на столе комиссара. Некоторое время Мегрэ вглядывался в его костлявое лицо, узкие, бесцветные губы, оттопыренные уши. Три судебных психиатра осматривали этого человека. Двое заявили: "Умственные способности недоразвиты. Вменяемость полная". Третий, приглашенный адвокатом обвиняемого, высказался менее уверенно: "Тяжелая наследственность. Вменяемость ограничена". А Мегрэ, сам комиссар Мегрэ, арестовавший Жозефа Эртена, заявил начальнику уголовной полиции, прокурору республики и судебному следователю: - Одно из двух: либо он безумен, либо невиновен. И обязался доказать свои слова. В коридоре раздались шаги инспектора Дюфура, который удалялся, подпрыгивая. 2. Человек, который спит В одиннадцать часов, после краткого разговора со следователем Комельо, который никак не мог успокоиться, Мегрэ прибыл в Отейль. Погода стояла мерзкая, мостовая была покрыта липкой грязью, серое небо, казалось, ползет по крышам домов. Набережная, вдоль которой шел комиссар, была застроена богатыми особняками. На другом берегу картина была иная: предместье, а значит пустыри, заводы, разгрузочные причалы, загроможденные кучами строительных материалов. Эти столь различные пейзажи разделяла свинцово-серая Сена, неспокойная от сновавших по ней буксиров. Увидеть "Белую цаплю" было нетрудно даже издали. Бистро одиноко стояло на пустыре среди штабелей кирпича, остовов разбитых машин, рулонов рубероида и железнодорожных рельсов; словом, добра там хватало всякого. Двухэтажный дом был выкрашен в противный красный цвет. Несколько столиков стояли на террасе под полотняным тентом с традиционной надписью: "Вина, закуски" Бросались в глаза фигуры грузчиков - они, должно быть, разгружали баржи с цементом, так как с ног до головы были покрыты белой пылью. Выходя, они жали руку человеку в синем фартуке, хозяину бистро, стоявшему в дверях, и неторопливо направлялись к барже, причалившей неподалеку. У Мегрэ был утомленный вид, глаза его стали тусклыми, но бессонная ночь была здесь ни при чем. У комиссара было свое правило. После нечеловеческого напряжения всех сил, когда цель оказывалась совсем рядом и стоило только протянуть к ней руку, комиссар разрешал себе ненадолго обмякнуть. |
