Тори чуть не уронила плюшку.

– В городе? – Она терпеть не могла городов – они были такие шумные и тесные. – А как же вы?

– Нам предложили место в одном поместье около Бата.

– Так вы не останетесь в Белмонте? – удивилась Кэмми.

– Нет, – решительно ответила миссис Хакаби. – Наши семьи служили у Дирборнов в общей сложности больше века. Без леди Виктории с ее маленькими детками здесь не будет никого из Хакаби.

– Но мы не уедем, пока не найдем место для вас обеих. – Хакаби ободряюще улыбнулся. – Хотя, видимо, с этим нужно поторопиться. Через сорок пять дней Корт отойдет к кредитору, если мистер Сазерленд не заявит свои права.

– Вы хотите сказать, что нужно его заявление? – медленно проговорила Тори. – Разве их соглашение с графом этого не предполагает?

– Нет-нет. Соглашение было только дополнением к завещанию графа. Если Сазерленд не воспользуется им в течение сорока пяти дней, завещание вступает в действие, как обычно, в установленном порядке. Тогда вы наследуете поместье, и у вас остается один день, чтобы заплатить по векселям, иначе кредитор предъявит вам претензию.

Грант часто обвинял Викторию в том, что она важные для себя вещи пропускает мимо ушей, но каждое слово, произнесенное им перед отбытием из Белмонт-Корта, ей запомнилось очень хорошо. «Я не приеду заявлять свои права на поместье».

Ее брови сошлись на переносице. А вдруг Грант в самом деле отказался от поместья? Граф очень любил Корт и говорил, что не знает места лучше. Он так боялся его потерять. Почему однажды он сказал, что это могло разбить сердце ее отца? Почему ее мать постоянно вспоминала о том покое, который она находила здесь? Возможно, это разрушенное поместье назначено Тори самой судьбой и ей изначально было определено вернуться сюда с другого конца света?

Существовал только один способ выяснить это.

Тори выскочила из-за стола и, крикнув через плечо:

– Я скоро вернусь! – торопливо накинула плащ и зашагала к выходу.

Едва она открыла дверь, чтобы направиться к конюшням, как в лицо ей ударило яркое солнце. После нескольких дней, проведенных в четырех стенах, у нее защипало глаза от боли. Она жмурилась и моргала, пока наконец не оправилась от шока.

При виде ошеломляющих перемен в ландшафте что-то внутри ее дрогнуло. Вокруг все было изумительно зелено.

– О... – произнесла Тори со вздохом, поворачиваясь кругом, обнимая взглядом холмы, покрытые молодой травой, и цветы, смело пробивающиеся между скалами. Так вот что имела в виду Николь!

От представшего перед ней зрелища просто захватывало дух. Даже такому неуверенному ездоку, как она, не терпелось поскорее сесть на лошадь и отправиться исследовать эти места.

Исполненная решимости, Тори бодро промаршировала к стойлам, рассчитывая разыскать там юного Хака.

– Мне нужно что-нибудь такое, что не может быстро бегать, – сбивчиво объяснила она. – Что-то маленькое, как букашка, с короткими крошечными ножками.

– Другого в Корте и нет, – успокоил ее Хак. – Учитывая, как идут дела, это все, что осталось от прежней конюшни. Прошли те времена, когда мы гоняли на лихих скакунах. Вот возьмите Принцессу. – Он вывел из стойла приземистую кобылу, выглядевшую так, словно ее опоили снотворным.

Быстро приноровившись к лошади, Тори пустила ее легким шагом, и как только она выехала на пастбища, ей сразу стало понятно, что имела в виду Николь. Это было то же ощущение свободы, которым Тори наслаждалась на острове.