Внезапно на ум Синджону пришел его родной брат Уильям. Он красив и богат, унаследовал графский титул отца и не совершил в жизни ни одного дурного поступка. Впрочем, ничего благородного он тоже не совершал. Словом, он был идеальной парой для Эвелин Реншо.

Почувствовав совершенно необоснованный приступ ревности, Синджон с трудом погасил его.

— Доброе утро.

Сэм обернулся на звук голоса Эвелин. На ней была коричневая бархатная амазонка и шарф из розового шелка. Она была такой свежей, прекрасной и ранимой, что никому и в голову бы не пришло связывать ее имя с такими людьми, как Фрейн или Уильям. Синджон остановился, внезапно осознав, что сделал шаг ей навстречу и собирался предложить руку, как подобает джентльмену. Он опустил голову и убрал руки за спину.

— Вы не надели желтую амазонку, — поддразнил Синджон свою хозяйку, и та вспыхнула до корней волос, став розовой, как шарф.

Сердце Синджона подпрыгнуло в груди.

Когда он в последний раз видел женщину, заливавшуюся румянцем от его беззлобных шуток?

— Вы и не должны были. Просто вы выглядите… — он замолчал, поняв, что несет какую-то чушь.

Эвелин ждала продолжения. Ее губы слегка приоткрылись, а зеленые глаза смотрели выжидательно. Однако Синджон понимал, что лакеи не дарят своим хозяйкам комплиментов.

В этот момент появился грум, ведя под уздцы лошадей, и Эвелин отвернулась. Синджон сложил ладони, чтобы помочь Эвелин взобраться в седло. Он успел заметить мелькнувшие под юбкой стройные лодыжки и ощутить еле слышный аромат духов. Он с трудом удержался, чтобы не приподнять подол платья Эвелин и прижаться носом к ее бедру, чтобы полной грудью вдохнуть исходивший от нее аромат.

И все же он заставил себя отвернуться и вскочить в седло. Спустя мгновение он вновь посмотрел на Эвелин. Она расправляла юбки, поудобнее усаживаясь в дамском седле. Она подняла глаза на Синджона, и его сердце сжалось и затрепетало.

Когда они выехали из конюшни, Синджон внимательно оглядел улицу. Тишину утра нарушали лишь трубочист, молочник со своей тележкой да заспанный лавочник, несший на плечах тяжелый ящик. Однако Эвелин заметно нервничала. Синджон понял это по напряженно приподнятым плечам и побелевшим костяшкам пальцев, сжимавших поводья. Кобыла тревожно поводила ушами, словно чувствуя настроение хозяйки. Казалось, что если кто-то сейчас пожелает Эвелин доброго утра и коснется в приветствии полей шляпы, она в панике бросится прочь.

— Вы вооружены? — натянуто поинтересовалась она.

Ответом была беззаботная, уверенная и ободряющая улыбка.

— Я позаимствовал у миссис Купер самый большой разделочный нож. Однако уверен, что он нам не понадобится. Кухарка сказала, что высечет меня розгами, если я не верну его таким же чистым, как и взял, — сострил Синджон, заметив, что Эвелин улыбнулась и немного расслабилась.

За поясом его бриджей был спрятан пистолет, но Синджон не стал упоминать об этом. Она наверняка улыбнется при виде кухонного ножа, а вот пистолета скорее всего испугается.

Эвелин очень удивила Синджона, пошутив в ответ:

— В таком случае стоит поберечься. Должна признаться, миссис Купер может справиться даже с самым храбрым солдатом. Даже герцогу Веллингтону пришлось бы туго в рукопашном бою с миссис Купер.

Синджон благодарно улыбнулся.

— Вы встречались с его светлостью, когда воевали в Испании? — спросила Эвелин.

Синджон обедал с Веллингтоном и его офицерами. Этот великий человек беседовал с ним о лошадях и качестве кларета. Однако простые солдаты не обедают с герцогами, поэтому рядовой Сэм Карр продолжал играть отведенную ему роль.

— О да, я пару раз видел его издалека. И приветствовал с остальными парнями вместе, — ответил он.

И это было правдой, ибо проезжающего мимо герцога всегда приветствовали военные всех рангов и званий.