— Зачем он тебе сейчас понадобился? — Для приличия возмутился очкарик, но уже выползал из-за стола.

— Ну, принеси, прошу тебя, — добавил Денис Львович.

— Хорошо. В какой он комнате?

— Ой, даже не знаю. Посмотри-ка в спальне, или зале, а может в детской, или всё-таки гостиной? Точно не знаю.

Очкарик, бурча, ушёл в соседние комнаты «найти то, не зная что». А я уже понял, что Денис Львович просто хочет со мной поговорить наедине. Поднял вопросительный взгляд. Разговаривать, когда сыт, и в тепле, можно сколько угодно. С меня не убудет. Да и от своих мыслей отвлечёт.

— Игорь, а теперь что делать собираешься?

— Антоха мне уже задавал подобный вопрос. И не раз…

— Я понимаю, — отец Антона отстранился, расплываясь по мягкой стенке стула. — Заботиться он о тебе. Что-то в тебе разглядел.

— Я и сам не пойму что. Ну, помог немного, но это не повод меня превозносить, к тому же он… вы… многое уже сделали для меня. Этого вполне хватит.

— Говорят, что перед смертью, людям многое открывается…

Эти слова обдали холодом. Чьи-то злые когти схватили за грудь. Я непонимающе поднял глаза.

— Ну, конечно, он тебе ничего не говорил, — вздохнул Денис Львович. — Он никогда никому об этом не говорит. Да и некому говорить. Нет у него друзей. Одинокий. Никого не хочет обременять своей смертью.

— О чём вы, Денис Львович? К чему про смерть?

— Рак у него, Игорь. Рак. — Выдохнул отец Антона. — Клетки в головном мозге вдруг начали работать на себя. Никто не знает, сколько осталось.

Я сидел застывший и поражённый. Зрачки расширились. Дыхание сбилось, и в голове дикий бедлам. Антоха потратил две с лишним недели жизни на меня. Драгоценное время. Время — самое драгоценное, что есть у человека. Особенно у обречённого.

Разве я достоин времени умирающего?

— Лекарства и облучение немного затормозили процесс, но не остановили. И ведь ходит в школу, даже перевёлся в обычную, живёт простой жизнью. Я зову его на курорты, в другие страны, в путешествия, а он отказывается. Хочет прожить свои последние дни простой жизнью. Хочет окончить школу, и единственная его мечта — дожить до выпускного вечера.

В словах Дениса Львовича слышались слёзы. Говорил чётко, ясно, а душа ревела. Эти незримые слёзы текли по щекам и капали в кружку с недопитым чаем.

Какая тут к чёрту школа? Он хотел подарить сыну каждый день, сгладить его уход. Поэтому и сидит дома в домашней одежде, а не крутит делами в офисах в стильном пиджаке. Какой может быть бизнес, когда обречённым недугом болеет единственный сын? Вот откуда эта затаённая печаль в глазах.

Проклятый рак. Болезнь, от которой почти нет лечения.

Антон зашёл на кухню, оглядел наши хмурые лица, сразу всё понял.

— Зачем, папа? Зачем ты ему рассказал?

— Я не мог иначе, — скупо обронил Денис Львович.

— Я хотел, чтобы он был мне другом, не потому что я умираю, а просто…

— Дурак! — Неожиданно для себя самого прервал я. — Я и есть твой друг. Просто именно я не хотел грузить тебя своей… судьбой. Я словно проклят! Поверь мне. Все, кто был рядом, вдруг просто исчезли.

— Ты не проклят, — возмутился Антоха. — Просто твой ангел спит, как и мой.

— Спят, — не стал спорить я. — Но мы их разбудим. — Обнял очкарика за плечи, прижал к себе. — Ты поможешь их разбудить… друг?

Мне было всё равно, как звучали мои слова. Я говорил искренне и Антон это знал.