|
Мужчина поднял голову. Его лицо было мертвенно-бледным, а из глаз уже исчезла былая надежда. В них были безысходность и даже какая-то обреченность. — А ведь я хорошо выпил. Я специально хорошо выпил. — Значит, вам должно быть легче, чем мне. — Я протрезвел… Я протрезвел, как только все это началось. — Вы хотите сказать, что в таких ситуациях и алкоголь не помогает? — Я этого не сказал. Мне кажется, все зависит от того, сколько ты выпил. Видимо, я выпил мало. Как только самолет начал резко терять высоту, я ощутила жуткое головокружение и резкую боль в ушах. — О черт… По-моему, это все. Как же рано… Как же все-таки рано! Для того чтобы хоть немного утихомирить раздирающую меня непонятно откуда взявшуюся внутреннюю боль, я сунула кулак себе в рот и изо всей силы его укусила для того, чтобы моя боль перешла на кулак. Но этого почему-то не произошло. Несмотря на то, что я прокусила кожу и на ней появились капельки крови, моей руке не было больно. Скорее наоборот — увеличилась внутренняя душевная боль, от которой у меня не только потемнело в глазах, но и вообще пропало малейшее восприятие окружающей действительности. — Самолет пошел на снижение… — Где-то далеко, сквозь громкий гул в моих ушах, прозвучал усталый голос стюардессы. Самолет садился довольно долго, приземляясь чересчур сильными толчками, от которых всех пассажиров чуть ли не подбрасывало над креслами. В этот момент сидящий рядом со мной мужчина взял мою руку в свою, и, несмотря на то, что его ладонь была влажной от пота, я ощутила исходящее от него приятное тепло. Как будто прозвучал безмолвный призыв: все обойдется, все обязательно будет хорошо, все наладится, самое страшное уже позади. Когда самолет приземлился, я молча закрыла глаза, и по моим щекам потекли слезы. Убрав прокушенную руку ото рта, я заставила себя открыть глаза и увидела ликующих, хлопающих в ладоши в честь посадки пассажиров. Увы, я не смогла начать хлопать со всеми — руки как свинцом налились. Я вдруг явственно представила себе командира корабля: вот он промокнул носовым платком выступивший на лбу пот и с трудом поднялся на ватные ноги. Мне даже показалось, что его виски немного побелели, а глаза налились кровью. — Все позади, — дружелюбно потрепал меня по плечу уже пришедший в себя сосед. — Действительно, все позади, — я улыбнулась сквозь слезы и от того, что весь этот кошмар закончился, тихонько всхлипнула. — Сейчас получим багаж, и все самое плохое останется в прошлом, — вновь постарался успокоить и приободрить меня мужчина. — Больше никогда не полечу на самолете. — Да что вы! Подобное случается крайне редко. Разве на ваших глазах упало много самолетов? — Ну.., как телевизор включишь, так сразу страшно становится. Обязательно что-нибудь да произошло. — А мне кажется, что вы преувеличиваете. Больше вероятности разбиться на машине, чем погибнуть в авиакатастрофе. — Нет, лучше ездить по железной дороге. — А между прочим, железнодорожные составы тоже иногда сходят с рельсов. Я попыталась встать на ноги, а мужчина достал из кармана носовой платок и протянул его мне. — Что это? — удивилась я. — Носовой платок, — как ни в чем не бывало ответил он. — Я вижу. А зачем он мне? — У вас руки в крови. Вы прокусили свой кулак, — печально улыбнулся мужчина. — Ах, да это так, пустяки… — К сожалению, у меня нет бинта. Возьмите хотя бы носовой платок. Не став возражать, я обмотала им кулак и взяла свою сумку: — И все же я никогда больше не захочу полететь на самолете. — Вам только кажется. Пройдет совсем немного времени, и вы опять купите авиабилет, когда понадобится куда-нибудь ехать. |
