Другую руку Эван положил на поднос с очень вкусными закусками, которых он поглотил уже столько, что у него раздулся живот; но ещё больше закусок расставлено было на столе. Эван думал: "Вот до какого жалкого, ничтожного состояния я дошёл. Ленивый, сытый, пьяный, не хотящий ничего, кроме скучных, умертвляющих, однообразных наслаждений. Мне даже лень повнимательнее рассмотреть тот молот, которым ударяли по Радужному камню. И уж тем более, лень самому слетать к Радужному камню, изучить его повнимательнее… Ничтожество. Мёртвый, бесполезный, и даже вредный своим поп-конформизмом человечишко — вот в кого я превратился…", но и эти мысли были ленивыми, сглаженными вином. И уже вторгалась в сознание обыденная картина того, что повторялось многократно. Вот он допьёт вино, съест сколько можно больше закусок, затем сходит в туалет, умоется и повалиться спать, и будет спать…

Вдруг стало темно. Эван не видел ничего, кроме черноты. Он спросил тихо:

— Что случилось?..

Издали донёсся испуганный женский крик. "Где это кричали?.. Может, родители Дэкла или Аннэи?.. Нет… Крик донёсся с другого этажа. А здесь потолки толстые. Значит, кричали очень громко… И там стало темно…"

Надо сказать, что за то время пока Эван жил в нищенском районе Аркополиса, пару раз случалось отключение электричества. Но ведь он уже привык к другой, роскошной жизни. В "Столпе Аркополиса" прежде таких сбоев не случалось. Вот поэтому и не догадался Эван, что просто отключалась люстра, да и все остальные осветительные приборы.

Медленно, спотыкаясь, подошёл он к окну, отдёрнул штору. И увидел погружённый в сумрак Аркополис. Только едущие по улицам машины, да шнырявшие в воздухе аэроциклы давали хоть какое-то освещение. Но нигде в окнах не горел электрический свет. Правда здесь, в центральной части города, которая была ближе к светлой стороне Нокта, свет в квартирах вообще включали не так уж и часто (например, в таких случае, когда хотели почитать); но нищенские, приближенные к тёмной стороне районы, теперь оказались совершенно неосвещёнными.

Подача электричества прекратилась по всему Аркополису. Эван представил, как, должно быть, страшно тем, оставшимся в полной темноте людям, и сам содрогнулся. Ему стало искренне жаль их, он захотел помочь им…

Так он стоял, со сжатыми кулаками, с уставшим, помятым лицом, с глубоко несчастным взглядом, и всё ждал, когда же зажгутся электрические огни. Но проходили минуты, и ничего не изменялось. В дверь Эвана стучали, но он не обращал внимания на этот стук, так как самым главным ему казалось возвращение электрического света. Ведь он привык к электричеству также, как к Аркополису, в некоторой степени электричество было символом этого города…

Через полчаса такого ожидания, Эвану стало казаться, что он не выдержит, и бросится в кладовку, где положил молот, и полетит с этим миром к Баджу, и ударит по Радужному камню, затем только, чтобы больше было света. Но вот начали одним за другим, начиная от самых дальних, нищенских загораться электричеством Аркопольские районы. Так Эван дождался того, что и в его аппартаментах засияла люстра…

Но почему-то люстра эта уже не давала такого утешения, как прежде. Эван раззанавесил шторы, выключил люстру. От лазурного света неба было достаточно светло, но всё же не светом дня, а светом раннего вечера — ведь и "Столп Аркополиса" находился на теньевой стороне Нокта…

Только тут Эван обратил внимание на весьма настойчивый стук в дверь. Пошёл открывать. На пороге стояли Дэкл и Аннэя. В руках держали уже потушенные свечи, смотрели на Эвана испуганно.