Изменить размер шрифта - +
И вот вы отправляетесь к Центру мирозданья…

Аннэя вздохнула и порывисто ответила:

— Конечно, я могла бы сказать, что это просто огромная честь для меня. Да. Так оно и есть. Я, клянусь, что все силы отдам, чтобы только вернуть свет на небо. Ведь я искренне волнуюсь за обитателей многочисленных миров. Среди них есть и хорошие и плохие. Самые разные. Но все хотят жить, и особенно сейчас, когда такая опасность нависла над ними. Но и ещё — почему я так стремилась в эту экспедицию, почему мне удалось преодолеть все преграды, и попасть в число этих избранных — это потому, что я надеюсь найти там, в центре мирозданья, своего возлюбленного.

— Как романтично! — воскликнул корресподент позитивным тоном. Этот позитивный возглас был направлен на то, чтобы зрители, что таким героям будет очень легко вернуть свет на небо. Словно бы они не в неизвестность отправлялись, а выполняли задание в очередном телевизионным шоу.

Аннэя уже прямо смотрела в камеру, и говорила громко, воодушевлённо:

— Я говорю это, потому хочется мне верить в чудо. Что, если вопреки всему, он меня услышит?.. Вдруг этот возглас долетит до него! И вот я говорю ему, и пусть все-все знают: я люблю тебя, Дэкл! Люблю и всегда буду любить, милый мой… Прости, если сможешь, за то, что однажды изменила тебе… Но теперь я лечу к тебе…

И снова на экране стоял корреспондент. Теперь он уже в киностудии находился. Улыбался, говорил энергичным, игривым голосом:

— Ну, думаю, теперь уже никаких сомнений ни у кого не осталось: такие герои вернут свет на небо!

Продолжения его речи Апрач уже не слышал. Это продолжение не имело для него никакого значения. Ударом ноги он вышиб дверь в соседний домишко; и уставился выпученными глазами на сидевшего там на диване тощего мужичка. Этот мужичок сидел на таком же замусоленном, как и Апрач, диване, в одних трусах. Живот победно возвышался над впалой грудной клеткой.

Он был так поражён вторжением обычно отсижившегося у себя Апрача, что даже не смог испугаться.

Он только раскрыл рот, и выдохнул:

— Что?

Апрач подошёл к нему вплотную, и глядел на мужичка с таким выражением, что у того никаких сомнений не осталось в том, что, если он не ответит на его вопрос, то Апрач свернёт ему шею.

Вот, что говорил Апрач:

— Тебе придётся напрячь свои мозги. Ты готов?

Мужичок молча кивнул.

— Так слушай. К центру они полетели…

— О да-да. Полетели-полетели. Я видел. Радуга эта появилась в темноте. Такая яркая-яркая. Ага! Появилась! Ага! Она в эту возвышенность ударила. Туда, где, вроде этот камень стоит. Потом таять стала. Потом и вовсе исчезла. Ага! Ага! Я тогда и не знал, что это такое. Думал — так. Ерунда думал, какая-то! Ага!

— Ты, дурак, не «агакай», а меня внимательно слушай. Как они, по твоему полетел и…

Мужичок умудрился вжать живот. Он, если бы это было возможно, весь, полностью, вжался бы в воздух, спрятался бы, таким образом, от Апрача; но, так как это невозможно было осуществить, он вынужден был оставаться на месте, на своём замусоленном диване, и пялится на незванного, ужасного гостя. Он никак не решался ответить "не знаю".

Апрач приблизился к нему ещё на пол шага и прошипел:

— Подсказываю: существует некий молот. Ударяешь им по камню этому гадскому, и появляется радуга…

— Ага! А дальше что? Ага!

— Я тебя спрашиваю? Как они так быстро полетели? От мира к миру! Далеко. К самому центру мирозданья…

— Так, наверное, там на каждом мире такой камень находится. Ага!

— Правильно! Так они что — по нему каждый раз молотом стучат, что ли?..

— Так… Ага! Может, он просто под ними находится! Ага!

— Кто под ними находится?

— Ну, молот этот… Они, как появляются на новом мире, так его тяжестью своей придавливают, и это взамен удара… Вот! Ага!

Так этот перепуганный мужичок, который и читать-то толком не умел, оперативно придумал то, над чем весьма долго размышляли видные Ноктские учёные.

Быстрый переход