Парень неотрывно глядел на нож в его руке, зачарованный отражением свечей… Дернулся прочь, замычал, но Стас даже не обратил внимания. Сдернул с его лица кусок скотча, державший гранату. Перерезал веревку, бегущую от кольца к люстре, и положил гранату на пол.

И медленно пошел на меня, поигрывая ножом.

Чуть улыбаясь…

— Прошу прощения, Константин Сергеич, но аватарку вашу придется попортить… Надеюсь, у вас не фул-контакт?..

Я глядел на его улыбочку, и почему-то мне показалось, что надеется он на прямо противоположное.

— К делу, Стас, — сказал я.

Он был уже в шаге от меня.

Опустился передо мной на колени, поигрывая ножом.

То ли наслаждался моментом — не каждый день приходится потрошить своего начальника! За все те разы, когда сидел в моем кабинете на краешке стула, затаив дыхание, боясь лишний раз поднять на меня глаза, а сердчишко стучало у самого горла, как у загнанной в угол мышки…

А может быть, оттягивал то, что должен был сделать потом…

Движение было быстрое, я пропустил, как он ударил меня. Лишь почувствовал удар в бок — и чертовски неприятное ощущение, словно мой бок треснул, как кусок подтаявшего фарша.

К счастью, наркотики уже действовали вовсю. Лишь тупой удар в бок. А через миг — накатила слабость. Это упало кровяное давление…

И тут нож пошел вбок. Рассекая кожу, мышцы, то, что глубже… Рассек живот от бока до бока. Моя футболка стала черной от крови — а под ней открылся зев. Огромный рот с плоскими губами. Разошелся вверх и вниз — и оттуда, словно клубок змей, полезли потроха… наружу… прямо мне на колени…

Я смотрел на этот клубок, вываливающийся мне на колени… мои потроха… и это не аватара…

Стас вырвал из меня нож, замахнулся для нового удара…

— Мы так и будем играть в детский сад?

Я сам поразился, как уверенно и холодно прозвучал мой голос. Будто не я это говорил, а какой-то самоуверенный тип, сидящий не здесь, с собственными потрохами на коленях, — а далеко-далеко, в совсем другом мире.

— Стасик, — почти нежно проговорил я. — Вы думаете, у меня так много свободного времени?..

Он вздрогнул от этого приторно нежного «Стасик», как от ледяного душа. Отпрянул от меня.

Уже не улыбался. Глядел на меня — почти испуганно.

Потом вздохнул, кивнул — и выбросил руку с ножом мне в голову.

Жик-жик-жик-жик!

Нож чиркал по моему лбу, рассекая кожу — а я даже не успел зажмуриться, так быстра была его рука.

А потом зажмуриваться было уже поздно. Стас поднялся с колен и шагнул прочь от меня, к мальчишке.

Я чувствовал, как кровь хлещет из распоротого живота. На бедра будто лилась горячая вода.

Я чуть поднял скованные руки. Не чувствуя пальцами ничего — слава богу, что наркотик так хорошо действовал! — взялся за свои потроха, похожие на клубок мокрых змей. Толкнул их обратно, чтобы не вывалились совсем. Попытался свести края разреза.

А когда поднял глаза — Стас был уже у мальчишки. Замахнулся, целя в живот — проделать то же самое, что и со мной…

Слабость была все сильнее, я проваливался в сон, в холод… Но все-таки смог позвать:

— У меня нет лишнего времени, Стасик… Не будем формалистами. Я и так потратил уйму времени на эту проверку…

Я не видел его лица, только спину. Стас сжался, будто ему врезали по затылку.

А потом — дернул рукой выше, и нож засверкал над лицом мальчишки, карябая его лоб.

Жик-жик-жик-жик!

Мальчишка под кляпом взвыл, со лба потекла кровь. Я понял, что было на моем лбу. Что-то вроде размашистого «зет», каким закрывают незаполненные места в бумагах.