Прошлым летом начала работать ее младшая дочь Бидди. И теперь, когда сын и три дочери отдавали маме часть своего заработка, Мойра наконец-то могла немного расслабиться. С тех пор как десять лет назад от сердечного приступа умер ее муж Джо, жизнь Мойры, у которой на руках остались четверо маленьких детей, превратилась в беспрерывный тяжкий труд. Но дети были смыслом ее жизни, и ради них она готова была вкалывать до упаду.

Часы на серванте, свадебном подарке давно умерших родителей Джо, показывали десять. В это же время год назад Мойра находилась бы в пабе «Грин мэн», что на Марш-лейн, дело шло бы к закрытию, и она едва держалась бы на ногах от усталости. Работать в пабах было тяжело, но зато в них очень удобный график работы, если у тебя есть дети школьного возраста. К тому времени Чарли стал уже достаточно взрослым, чтобы присмотреть за сестрами, пока мама на работе. Утром Мойра ради нескольких дополнительных шиллингов делала в этом же пабе уборку перед открытием.

Но теперь у нее была относительно легкая работа официантки в кафе «Флауэрс» на Стэнли-роуд, и бывали дни, когда утром она могла позволить себе поспать до восьми часов. Покупки она теперь делала, не проносясь вихрем мимо прилавков, как раньше, а не спеша и с удовольствием. Иногда Мойра ради разнообразия приглашала Нелли на утренний чай в свое кафе, и теперь уже обслуживали ее. Все-таки жизнь — неплохая штука!

Теперь у Мойры была возможность покупать разные мелочи для дома. Вот эту желто-коричневую скатерть с покрытой узелками бахромой она приобрела на новогодней распродаже. Женщина толкнула бахрому пальцем и с наслаждением наблюдала за тем, как она раскачивается. Улыбнувшись, Мойра подумала, что, должно быть, со стороны это выглядит смешно. Просто она очень долго не могла позволить себе такую роскошь, как новая скатерть. Если бы у нее были силы, она бы сейчас пошла взглянуть на атласные, бронзового цвета чехлы для подушек, которые она сшила сама, и на сухую желтую траву в камине. Мойра не была уверена, что трава настоящая, но вместе со скатертью, чехлами для подушек и всякими другими недавно приобретенными мелочами один ее вид доставлял Мойре приятное чувство удовлетворения.

Только она подумала, что старшей дочери пора бы уже вернуться, как входная дверь отворилась и Эми вошла в дом. На ее лице было выражение, которого Мойра прежде никогда не видела и которое трудно описать. Отсутствующее, почти сонное, как если бы Эми спала и видела замечательный сон.

— Что с тобой, милая? — с подозрением поинтересовалась Мойра. — Ты часом не пьяна?

— Нет, мама. Меня ведь еще не пускают в пабы, забыла?

— Но это никому не мешает напиться. — Тем не менее Мойра отвергла эту идею. Эми была хорошей девочкой и никогда еще не заставляла ее волноваться. При этом женщина отлично осознавала, какое впечатление производит ее дочь на представителей противоположного пола. Когда они с Эми выходили в город, мужчины повсюду провожали девушку взглядами и присвистом. Это началось, когда Эми было всего тринадцать или четырнадцать лет. В молодости Мойра и сама была красоткой, да она и сейчас была совсем ничего, несмотря на годы тяжелой работы, но до Эми ей все равно далеко. И она вполне допускала, что какой-нибудь подонок может попытаться подсунуть ее прелестной дочери стаканчик «Микки Финна», чтобы добиться своего. Возможно, у нее просто слишком много свободного времени и она прочитала слишком много своих любимых женских романов.

— Чарли дома? — спросила Эми.

— Он в гостиной с Марион, — фыркнула Мойра. Она не могла сказать с уверенностью, что ей нравится невеста сына.

— Когда он выйдет, скажи ему, что я не поеду с ними завтра на праздник в «Инглиш электрик».