— Нам не хватало только обвинений в похищении иностранного гражданина с территории его проживания!

— Она приедет добровольно.

— Ох, Атанесян… Даю пять дней. И учти: эти пять дней могут быть квалифицированы, как самоволка. Что скажешь на это?

— Спасибо!

— Ох, Атанесян…

ВИТЁК

Ночью Витька разбудил заполошный стук в дверь.

Пристав с постели, он настороженно всмотрелся в молочные рассветные сумерки за кружевной занавесочкой, аккуратно приткнул край одеяла под оголенное плечо встрепенувшейся Людмилы, и, шепнув ей: “Спи!”, на цыпочках прошел в прихожую, механически прихватив стоящий возле отопительного котла топор.

— Витюха, подъем! Срочно! — услышался за входной дверью возбужденный голос соседа.

На сыром от утренней росы крыльце стоял, приплясывая от непонятного, однако явного нетерпения, раскрасневшийся селянин, одетый небрежно и наспех.

Дыша перегаром, сосед, с кем Витёк уже успел наладить дружеские отношения, сулящие столь необходимую в сельском проживании взаимовыручку, заговорщески поведал, что неподалеку на трассе потерпела аварию, слетев в кювет, автомобильная фура, груженная импортной электронникой.

— Шофера с пассажиром в больницу увезли, там Сашка-гаишник ошивается… — лихорадочно озираясь по сторонам, пояснял он. — Тот, что через два дома от тебя…

— Ну? — ошарашенно мотнул тяжелой со сна головой Витёк. — Я-то при чем?

— Да там добра — на цельный город! — запальчиво продолжил, увлеченный идеей мародерства, сосед. — Сашка говорит, скидывайтесь по двести баксов, и даю вам час… Понял? Одолжи деньжат, а? И сам собирайся… За час мы с тобой гору перетаскаем!

— Ты вообще-то как, сидел? — скучно спросил Витёк.

— В смысле?

— В смысле, не в сортире, а на параше…

— Да ладно тебе! — возмущенно развел руки собеседник. — Там же Сашка, говорю тебе…

— Ну и чего твой Сашка? — сонно моргая, спросил Витёк. — Такой же недоумок… Только в форме с лычками. Трех дней не пройдет, как появится тут уголовка, выдернут тебя, как репу из грядки, и начнут шкуру снимать… На фуре украинские номера?

— Да…

— Значит, еще круче говна гора! Значит, коли не менты тебя припутают, так братки, если коммерсы, кому товар везли, под ними ходят…

— Думаешь? — В голосе соседа появилось сомнение.

— Вот именно — думаю, — ответил Витёк. — И зону попутно вспоминаю. И еще пословицу: на чужой каравай хлеборезку не разевай… И вообще… три украинца — это уже партизанский отряд с предателем.

— Ты это… — Собеседник криво усмехнулся. — Осторожный!

— Ученый просто, — сказал Витёк. — И уж коли постиг науку, забывать ее — грех. Потому как снова учить заставят. И не в теплом классе с доброй училкой. Всё, по койкам давай… Завтра едем с тобой будку на развилке смотреть… — И — закрыл перед носом незваного посетителя дверь. Ругнулся беззлобно, укладываясь в постель: — Вот, дурак…

— Кто? — спросила проснувшаяся Надежда.

— Да Колька заходил, добавить клянчил…

— Вот же пьянь неугомонная! Утро на дворе!

— Да и я о том же…

— Не бери ты его на работу к себе, Виктор! Намаешься!

— Посмотрим…

С утра Витёк планировал осмотреть бетонную будку недостроенной подстанции, которую в своих планах он предназначал для переустройства под пункт придорожного автосервиса, благо автотрасса проходила в двух шагах.