В глубине души господин Каскабель крайне огорчился, обнаружив конкурентов там, где рассчитывал найти только обожателей. И каких конкурентов? Простых американских аборигенов, можно сказать — дикарей! Самолюбие его было уязвлено до предела. Какого черта! Артисты мы или нет?

— Ко мне, ребята! — скомандовал он громовым голосом. — Пирамида!

Все бросились к нему, как на приступ. Господин Каскабель словно врос расставленными ногами в землю, выпрямил спину и расправил плечи. Жан ловко забрался на его правое плечо и протянул руку Клу, вставшему на левое. Сандр вскочил прямо на голову отца, а Наполеона завершила постройку, посылая воздушные поцелуи зрителям.

Едва выросла французская пирамида, как перед ней возникла другая — индейская. Ее составили, не снимая масок, не пять, а семь участников, и потому она превосходила на целый этаж пирамиду Каскабелей. Пирамида против пирамиды!

На этот раз индейцы не удержались от криков восторга в честь своих соплеменников. Старушку-Европу победила юная Америка, и какая Америка! Америка ко-юконов, танана и татанчуков!

От смущения и стыда господин Каскабель пошатнулся, и его семейное сооружение полетело на землю.

— Ну и дела! — выдохнул он, освободившись от ноши.

— Успокойтесь, друг мой! — сказал ему господин Серж. — Не стоит расстраиваться…

— Не стоит? Сразу видно, что вы не артист, господин Серж!

Затем Цезарь обернулся к жене:

— Ну что ж, Корнелия, твоя очередь! Посмотрим, кто из этих дикарей осмелится померяться с тобой силой!

Госпожа Каскабель не двинулась с места.

— Ну, Корнелия?

— Нет, Цезарь!

— Ты не хочешь сразиться с этими обезьянами за честь нашей семьи?

— Наша честь никуда не денется! — только и ответила Корнелия. — Предоставь это мне. У меня есть идея…

Когда у этой удивительной женщины появлялась идея, не стоило ей противоречить, надо просто предоставить свободу действий. Успех индейцев раздосадовал ее не меньше, чем Цезаря, и, по-видимому, она припасла для них какой-нибудь особый трюк.

Корнелия зашла в «Прекрасную Колесницу», а ее муж, несмотря на всю его веру в ум и воображение супруги, остался в полном недоумении и тревоге.

Две минуты спустя госпожа Каскабель появилась вновь и остановилась напротив группы индейцев.

Затем, обратившись к старшему служащему форта, она попросила его перевести аборигенам то, что собиралась сказать.

Вот что слово в слово было переведено на чистый язык индейцев Аляски:

— Господа индейцы, вы продемонстрировали необыкновенную силу и ловкость, заслуживающую награды, и вот как я хочу вас наградить…

Установилась тишина; аудитория внимательно ждала продолжения.

— Вот мои руки! — воскликнула Корнелия. — Их не раз пожимали августейшие персоны Старого Света! Вот мои щеки! Их целовали самые могущественные государи Европы! Что ж! Теперь эти руки и щеки принадлежат вам! Американские индейцы, целуйте, жмите их!

Право слово, индейцы не заставили просить себя второй раз. Никогда еще им не представлялось случая дотронуться до такой могучей женщины.

Один из них, красавец танана, приблизился и дотронулся до протянутой ему руки Корнелии…

Какой крик он испустил после удара, забившись в судорогах!

— Ах, Корнелия! — воскликнул господин Каскабель. — Я все понял! Я обожаю тебя!

В тот же момент господин Серж, Жан, Сандр, Наполеона и Клу покатились со смеху, поняв, какой фокус изобрела необыкновенная женщина.

— Ну, кто еще? Кто смелый? — сказала Корнелия, протягивая руки к присутствующим.