|
Я почувствовал легкий запах дорогого английского одеколона. - Вчера, - сказал он, пристально глядя на меня, - вы забыли в “Музыкальной табакерке” свой саквояж. Вот он. Я посмотрел на пол и увидел стоящий возле ножки рояля черный саквояж фон Эрнена. - Благодарю вас, - сказал я. - Но как вы вошли в квартиру? - Я пытался звонить, - сказал он, - но звонок, видимо, не работает. А ключи торчали из двери. Я увидел, что вы спите, и решил подождать. - Понятно, - сказал я. На самом деле ничего понятно мне не было. Как он узнал, где я? К кому он вообще пришел - ко мне или к фон Эрнену? Кто он и чего он хочет? И почему - именно это мучило меня невыносимо - почему он играл эту проклятую фугу? Подозревает ли он что-нибудь? (Кстати сказать, накрытый пальто труп в углу смущал меня меньше всего - это был вполне обычный для чекистских квартир предмет обстановки.) Чапаев словно прочел мои мысли. - Как вы очевидно, догадываетесь, - сказал он, - я к вам не только по поводу вашего саквояжа. Сегодня я отбываю на восточный фронт, где командую дивизией. Мне нужен комиссар. Прошлый… Ну, скажем, не оправдал возлагавшихся на него надежд. Вчера я видел вашу агитацию, и вы произвели на меня недурное впечатление. Кстати, Бабаясин тоже очень доволен. Я хотел бы, чтобы политическую работу во вверенных мне частях проводили вы. С этими словами он расстегнул карман гимнастерки и протянул мне сложенный вчетверо лист бумаги. Я развернул его и прочел: “Тов. Фанерному. Согласно приказа тов. Дзержинского вы немедленно переводитесь в распоряжение командира Азиатской Конной Дивизии тов. Чапаева с целью заострения политической работы. Бабаясин.” &nbs Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
