Вскоре пришла пора искать работу юному Чарльзу. Они с матерью снова скитались, меняя жилье: Честер-стрит, Парадайз-стрит, Мунтон-роуд. Чаплин разыграл и трагическую карту – смерть отца. Повязав на руку траурную креповую повязку, он продавал нарциссы в местных пабах, жалобным голосом рассказывая о кончине родителя. Кто останется равнодушным к убитому горем мальчику? Торговля шла успешно до тех пор, пока Ханна не увидела, как сын выходит из паба с букетиками цветов.

Тем не менее она была тверда – в мюзик-холл, ставший источником несчастий для его отца, Чарльз не вернется. Он стал пробовать другие занятия. Когда речь шла о том, чтобы выжить, Чаплин умел проявить практическую сметку и предприимчивость. Он работал рассыльным в мелочной лавке. Потом стал регистратором в приемной врача – это место в свое время занимал Сидни. Говорили, что Чарли служил посыльным в отеле, хотя в данном случае реальные события могли перепутать с одной из сыгранных им ролей. Чаплин был клерком, помощником парикмахера, продавал газеты у станции метро «Клэпхэм-Коммон». Давал уроки танцев. Даже торговал одеждой на уличном рынке «Ньюингтон-Баттс».

Чарли ненавидел и презирал бедность. Она была унизительной. Она не отпускала. Вне всяких сомнений, в детстве Чаплин часто плакал от беспомощности и жалости к себе, однако, по словам мальчика, он злился на мир. «Посмотрите на них, – говорит персонаж его последнего фильма «Графиня из Гонконга» (A Countess from Hong Kong). – Спрессованы, как сардины. Вот что мне не нравится в бедных. У них нет вкуса. Они выбирают худшие районы, чтобы жить, едят самую плохую пищу и ужасно одеваются». Разумеется, это гротеск, однако в этой фразе отразились чувства самого Чаплина.

Чарли вспоминал, как в этот период мать столкнулась на улице со знакомой артисткой, которая совсем обнищала. Над оборванной женщиной издевались уличные мальчишки, пока Ханна не вмешалась и не прогнала их. Тогда женщина заговорила. «Лили, ты меня не узнаешь? Я Ева Лесток!» Когда-то ее называли лихой Евой Лесток, и газета The Era писала о ней как об одной из самых красивых и популярных исполнительниц трагикомических песен, которые когда-либо пели в Англии. Теперь Ева спала под мостами или в ночлежках Армии спасения. Таковы превратности судьбы. Ханна повела бывшую подругу к себе домой. Чарли чувствовал себя неловко и злился – для него эта женщина была просто грязной бродяжкой. Ханна заставила Еву сходить в общественные бани, а затем бывшая звезда мюзик-холла, к большому неудовольствию Чарльза, провела три дня в их тесной квартирке. Чаплин не испытывал сочувствия к бедным и одиноким.

Жить стало немного легче, когда они с матерью сняли комнату в доме миссис Тэйлор, приятельницы Ханны и весьма набожной женщины. Но эта передышка скоро закончилась – мать Чаплина поссорилась с дочерью миссис Тэйлор и назвала ее, по словам самого Чарли, «леди дерьмо». Как тут не вспомнить его утверждение, что Ханна была одной из самых утонченных женщин, каких он когда-либо встречал, и не задуматься о том, так ли это?

Именно в этой комнатке произошли некоторые важные для него события. Однажды, весной 1903 года, он вечером вернулся домой и от соседской девочки узнал, что его мать сошла с ума. Она ходила от двери к двери с кусочками угля и объясняла другим жильцам, что это подарки для детей. Раздача угля в качестве подарков имеет простое объяснение. Дело в том, что в самом первом словаре сленга слово cole на цыганском жаргоне имело значение «деньги».

Соседи уже позвали врача. Он пришел и тут же поставил диагноз: безумие. Плюс сильное истощение. Доктор сказал Чарли, что его мать нужно отвести в больницу. По всей видимости, Ханна и сама туда хотела.