— Позволь мне объяснить… — начал Готье.

В дальней комнате дворца Фарадей молчала, пока Ир расчесывала ей волосы.

— Я чувствую Джека, Огдена и Веремунда, — сказала Ир. — Они уже близко. Скоро мы встретимся. — Она отложила щетку. — Хотя что мы, четверо, сможем сделать, не знаю. Без Зиры пророчеству не исполниться.

Фарадей встала, подошла к окну, смотревшему на озеро Чаша. Вдали она еле различала мерцающие огни. Там стояли передовые отряды Аксиса.

С тех пор как Фарадей вернулась из Священной рощи, она не раз с беспокойством задумывалась о чувствах Аксиса к ней. Он не сразу ответил, когда она спросила, любит ли он по-прежнему. Да и сказал лишь, что хочет ее. На глаза навернулись слезы. Борнхелд тоже ее хотел, а желание его принесло ей лишь боль и ненависть. Фарадей хотелось, чтобы ее любили.

— Я думала, что он любит меня, — сказала она, глядя на далекий лагерь.

Ир положила руку на обнаженное плечо Фарадей.

— Фарадей, милочка, — тихо сказала она. — Его долго с тобой не было. За это время вы оба изменились. Аксис сделался икарийским чародеем. Он уже не Боевой Топор, в которого ты когда-то влюбилась. И ты не та невинная девушка, что смотрела на него в Лунном зале. Не сомневаюсь: Аксис был удивлен происшедшей с тобой переменой. Деточка, возможно, то, что вам требуется, — это получше узнать друг друга. В конце концов, много ли времени вы провели вдвоем? А ведь у вас вся жизнь впереди. Не бойся, Фарадей, время у тебя есть.

— Ты так думаешь, Ир? — живо повернулась к ней Фарадей, в зеленых глазах засветилась надежда. — В самом деле так думаешь? — В словах Ир был резон. И Фарадей, и Аксис прошли через собственное перевоплощение, не исключено, что они снова полюбят друг друга.

На отдаленные огни лагеря смотрел и другой человек — Тимозел. Взад и вперед ходил он по крыше дворца Карлона. Его распирали ярость и обида. На следующий день назначено сражение, а Борнхелд приказал ему остаться дома — остаться дома! — охранять Фарадей, чтобы какой-нибудь крылатый дьявол, паче чаяния, ее не похитил.

«Я человек из пророческого видения, — восклицал про себя Тимозел, — тот, кому сам Артор назначил вести за собой войско!».

«Великое и славное сражение, позиции противника опрокинуты, враг уничтожен. Тимозел не потерял ни одного солдата».

— Это же я! — пробормотал Тимозел, резко остановился, вихрем взлетели полы темного плаща. — Я!

«Замечательные победы ждали его».

И что же? Рядом с Борнхелдом будет тощий Готье, а не он, не Тимозел.

— Не возьмешь меня — потерпишь поражение, — уже спокойнее сказал Тимозел. — Проиграешь. Лучше бы сам остался дома, а командование армией поручил мне. Я человек из видения. Я — победитель!

А что, если его видения — ложь? Провокация? Может, он неправильно их истолковал? Что, если Борнхелд дурак, а не Великий лорд, ради которого он хотел одерживать победы?

«Имя его будет жить в легендах».

— Да! — восторженно воскликнул Тимозел.

Сидя возле костра, Аксис подкидывал на коленях Калума. День ото дня сын все больше радовал и удивлял его. Он уже произносил короткие фразы и ползал при первой возможности. Вот и сегодня утром Аксис выхватил его буквально из-под копыт Белагеза.

— Калум, — прошептал Аксис ему на ухо и отвел назад непокорные черные кудри ребенка.

— Папа! — воскликнул Калум и залился радостным смехом, когда Аксис защекотал ему животик и спину.