Но мы исполним любое твое желание в награду за самоотверженную преданность нашему делу.
— И в знак нашей радости по случаю рождения твоего сына! — на лице Туана в первый раз за весь день появилась улыбка.
Весь зал снова зашумел. Даже молодые лорды, кажется, удивились.
— Я даже не знал, что графиня собралась рожать! — заметил Род.
— Схватки начались ранним утром, и малыш родился три часа назад, — улыбнулась Гвен.
— Для чего, спрашивается, я раскидываю повсюду разведсети? — вздохнул Род.
— Воистину, — воскликнула Катарина, и зал мгновенно умолк, — мы сожалеем, что разожженный аббатом мятеж помешал нам почтить твоего наследника посещением, как подобает его положению. Но будь уверен, мы восполним это упущение, как только порядок будет восстановлен.
— Благодарю вас, Ваши Величества, — теплый взгляд, которым Д'Аугусто обменялся с Туаном, был его пропуском в неписанное братство папаш. — Ибо просьба, о которой я просил, касается моего мальчика.
Туан сдвинул брови: это была неожиданность.
— Тебе осталось только назвать ее.
— Когда мой сын достигнет четырнадцати лет, Ваше Величество, вы примете его во дворце, где он будет служить оруженосцем!
Придворные вновь забурлили. Туан с Катариной обменялись озадаченными взглядами. Катарина кивнула, и Туан повторил ее жест, оборачиваясь к Д'Аугусто.
Знать затихла, чтобы услышать ответ.
— Твоя просьба будет исполнена, и с радостью, — ответил Туан, и собравшиеся радостно зашумели.
Вечером, когда заходящее солнце превратило лежавшую за окнами кабинета равнину в зачарованное царство, Туан поинтересовался:
— Нет, конечно, мы польщены, и на мой взгляд, значительно продвинулись к тому, чтобы объединить эту землю в единое целое — но зачем ему было просить об этом? Ведь малышу не исполнилось еще и трех часов?
— И мы ведь объявили, что не требуем никаких заложников, — добавила Катарина. — С какой стати ему было заставлять нас все-таки взять его сына?
— По-моему, — с улыбкой отозвалась Гвен, — Д'Аугусто просто не может представить себе другого места, где бы его наследник мог лучше провести юные года, как королевский дворец.
— Правильно, — кивнул Род. — Он хочет быть уверенным, что его сын попадет в лучшую школу, и поэтому решил заранее зарезервировать место.
А на следующий вечер Род стоял в монастырской трапезной, прячась в тени колонны. Он был здесь по приглашению Генерала Ордена, и все знали об его присутствии, но Род решил, что сейчас лучше всего постараться как можно меньше привлекать к себе взоры.
Тем более, что он и не мог претендовать на особое внимание — ведь в большом кресле на возвышении восседал сам Генерал Ордена, а перед ним, закованный в цепи, стоял аббат.
МакДжи пристально смотрел на аббата.
— Ты должен понимать, преподобный отец, что больше ты не можешь быть здесь аббатом.
— Да, я тяжко согрешил, — склонил голову аббат. — И хуже того, я проявил слабость в суждениях, которая нанесла великий урон нашему Ордену и даже могла бы привести к его падению.
— Могла бы, — кивнул генерал. — С этих пор Орден на Греймари уже никогда не будет единым — хотя учитывая все обстоятельства, это было бы наилучшим решением.
Монахи беспокойно переглядывались, но никто не осмеливался заговорить.
— В глазах короля и королевы, — продолжал Генерал, — ты и твой секретарь виновны в государственной измене. |