— Брат! — воскликнул возмущенный Аббат. — Вы разоблачаетесь перед женщиной?!! И что за одеяние вы носите под рясой?

— Ах это? — пропел отец Ал, импровизируя григорианское песнопение. — То всего лишь комбинезон, что носят катодианцы. Он согревает меня зимой, и очень прочный. — Отец Ал продолжал насвистывать, выворачивая рясу наизнанку.

Голос Аббата принял угрожающий тон.

— Что ты хочешь сказать своим поведением? Даешь понять, что встанешь на сторону короля против меня?

Интересно! Отец Ал не знал, что здесь возник старый конфликт между Церковью и Государством.

— Да нет, сие означает, что... (он надел монашескую рясу изнанкой наружу и завернулся в нее)... что я желаю видеть все в истинном виде.

И прямо у него на глазах фигура Аббата заколебалась, поредела и растаяла, оставив коренастого человечка двухфутового роста, с курносым носом, загорелым лицом и большими глазами в коричневой безрукавной куртке, зеленных рейтузах и шапочке с красным пером. С гневом в голосе он обратился к нему.

— Кто тебя надоумил, поп? — Взгляд затем переместился на ведьмочку. — Наверняка, не ты! Ведьмы и чародеи всегда были мне друзьями!

Девушка покачала головой, открыв рот для ответа, но отец Ал опередил ее.

— Да, хобгоблин. Книги меня научили, что для развенчания чар надо всего лишь насвистывать или петь и вывернуть наизнанку куртку.

— Ты хорошо осведомлен об обычаях эльфов для последователя Распятого, — неохотно признал эльф. — Я-то думал, что ты и твои собратья почти не признаете наше существование!

— Только не я. — У отца Ала закружилась голова. Несмотря на рассказанное ему Йориком, он лихорадочно пытался вспомнить, что когда-то изучал. — Меня всегда увлекали рассказы о таких, как ты, поэтому я постарался узнать все, что только можно, о мирах мало известных.

— «Мирах?» — эльф навострил заостренные уши. — Странное выражение. Какой-то поп думает, будто существует какой-то мир помимо окружающего нас?

Отец Ал поймал себя на мысли, что он допустил оплошность.

— В далеких царствах Философии...

— Не говорится ни единого слова о существовании таких же, вроде меня, так как сие против разума, — отрезал эльф. — Скажи-ка, поп, что такое звезда?

— Как что, огромный раскаленный газовый шар, который... — отец Ал оборвал себя. — Э, видишь ли, пишут о семи хрустальных сферах окружающих Землю...

— «Землю?» — странное выражение, ты, наверное, имел в виду «мир». Нет, сначала ты высказал свои истинные мысли, удивленный вопросом от существа, вроде меня — и ты, конечно, мог бы рассказать мне о других мирах, вращающихся вокруг звезд, и о небесных судах, плавающих между ними. Разве не так? Я заклинаю тебя твоей рясой, поп, ответь правду. Разве ты не считаешь ложь грехом?

— Ну, считаю, — признал отец Ал. — И согласен с тобой: я и впрямь мог бы поведать тебе о таких чудесах. Но...

— И разве ты не прилетел именно на таком судне, из другого мира? — эльф внимательно наблюдал за ним.

Отец Ал посмотрел на него. Эльф ждал.

— Да прилетел, — брови отца Ала нахмурилась, — Откуда эльфу знать о таких делах? Тебе рассказал о них ваш Верховный Чародей?

Настала очередь эльфа быть застигнутым врасплох.

— Слушай, что тебе известно о Роде Гэллоугласе?

— Для вас он и впрямь могучий чародей, и если он честный человек, то будет отрицать это.