Она побледнела, вся дрожа.

Его затопила забота и перелилась в нее — забота, нежность, любовь.

Его опалил жар, полдень в Сахаре, духовка, пышущая огнем топка.

Шорнуа охнула, а Йорик простонал:

— Десять секунд.

Это были десять секунд вечности, десять секунд мук, десять секунд тошнотворного понимания, что на этот раз они, вполне возможно, и не сумеют выкрутиться, но это были десять секунд, продлившиеся как раз достаточно долго, чтобы их разумы полностью слились, и чтобы Род понял посреди этой геенны огненной, что она по-прежнему остается той же самой любящей подругой, и что она по-прежнему его личный интерес, когда их окутало пламя...

Пол накренился, бросив их друг на друга и в нишу хлынул воздух, блаженно прохладный. Ошеломленный Род выпрямился, цепляясь за Гвен, постепенно осознавая, что пламя пропало, что он глядит на огромное помещение, заполненное рядами лабораторных столов, заставленных электронным оборудованием, огромными платяными шкафами и высокими лабораторными шкафами...

И прямо перед ним стоял невысокий худощавый человек в белом лабораторном халате, с гривой седых волос и орлиным лицом на слишком большой голове. Он посмотрел на них таким пронзительным взглядом, что Род чуть не содрогнулся, хотя ему уже доводилось прежде выносить этот взгляд.

Но он собрался, расправил плечи и сделал глубокий вдох, а затем осторожно вышел из машины времени и произнес:

— Доктор Мак-Аран, если я не ошибаюсь.

Он внимательно нахмурил брови при последнем замечании Мак-Арана.

— Ну, разумеется. Конечно, я понимаю, что Грамарий является решающим фактором. Если на нем сложится конституционная монархия, то он сможет обеспечить ДДТ теми средствами связи, которые понадобятся для поддержания жизни демократии.

— Не только поэтому, — сказал Мак-Аран. — Ваши соседи не станут задирать нос, майор. Они будут покидать родную планету, очень многие из них, и будут влюбляться и жениться там, куда они отправятся. Через тысячу лет примерно половина народа в Земной Сфере будет состоять из телепатов благодаря вашим людям.

Род лишь уставился на него во все глаза. Он почувствовал, как рука Гвен стиснула ему ладонь, и ответил ей тем же.

Мак-Аран небрежно отмахнулся от этого последнего землетрясения.

— Но, в действительности, это дело второстепенное. Настоящий вклад Грамария будет заключаться в стирании этой возникшей у нас искусственной дихотомии между интуицией и интеллектом, гуманитарностью и технологией. Ваш местный капитул ордена св. Видикона — передовой отряд той революции, но он просто оформляет место, культивируемое всем вашим народом с тех пор, как он высадился на Грамарий. Конечно, они рассматривают это лишь как магию и механику — и не видят абсолютно никаких причин, почему бы одному лицу не быть одаренным и в той и в другой области.

Род перевел взгляд на Гвен.

Сбитая с толку, она огляделась кругом, а затем снова посмотрела на него.

— Милорд?

— Э... ничего. Поговорим об этом позже, — он положил ее ладонь к себе на сгиб локтя и крепко держал ее другой рукой, когда снова повернулся к Мак-Арану. — Ладно, допустим, что Грамарий крайне важен для будущего демократии, а может, даже и для будущего человечества в целом. Так какое же это имеет отношение к вашей отправке на одиннадцать столетий в ваше будущее всего лишь для встречи со мной?

Мак-Аран, похоже, почувствовал себя немного неуютно.

— Ну, на самом то деле я отправился лишь к машине времени, которая доставляла вас сюда. В данный момент, майор, вы пребываете в двадцатом веке — технически.

Род задвинул челюсть обратно на место.

Йорик стер это затруднение:

— В действительности, майор, это не имеет значения.