Глаза тощего, огромного волка горели огнем. У медведя, неуклюже топающего на задних лапах, было человеческое лицо, а грива льва так и пламенела. В свете пламени сверкали его стальные когти и зубы.

Род натянул поводья, и Векс уперся в землю копытами, бросая свой вес назад, вспахивая своим торможением луг, когда Род поднялся на стременах, нацелив вытянутую руку.

Волк взорвался.

Род медленно повернул голову.

Грива льва увеличилась, пламя охватило все его тело. Но зверь, казалось, ничего не заметил и с рычанием прыгнул к Роду.

Брови Рода сошлись, лоб наморщился.

Голова льва резко сделала полный оборот и закрутилась, отваливаясь. Векс посторонился, и тело рухнуло извивающейся кучей.

Род развернулся к медведю, со свистом выхватив из ножен меч; и тут зверь налетел на него. Огромная лапа врезала Роду сбоку по голове. Какой-то миг он свободно парил в пространстве, в черноте, пронизываемой крошечными искорками, а затем земля столкнулась с его спиной, и внутренности у него завязались в узлы, выгоняя из него дыхание. Но взор ему все еще заволакивал кровавый туман; он увидел, как Векс встал на дыбы и врезал передними копытами в плечо медведю. Тот спотыкнулся, но продолжал лезть, человекоподобное лицо исказилось в рыке.

Род стиснул челюсти и навел горящий взгляд на клинок своего меча. С острия его полыхнуло пламя, словно из горелки с трехфутовым выбросом.

Медведь остановился, и попятился, рыча.

Род с трудом втянул в себя воздух, а затем рывком поднялся на ноги и, шатаясь, пошел на медведя. Тот с ревом бросился на него.

Род увернулся, щурясь от боли, прожигая его взглядом. Медведь вспыхнул, словно магний, но едва он начал предсмертный вой, как огонь замерцал, оплыл и погас. Там, где он стоял, только пепел сыпался наземь.

Род, покачиваясь, стоял один во тьме, когда окутавший его туман потемнел, растаял, и отступил обратно в глубины его мозга. Он начал осознавать, что дует ветерок...

Пожар.

Он оставил горевший труп. Ветерок мог распространить это пламя по всему лугу и лесу.

Он повернулся к останкам льва и увидел парящего около них, футах в десяти от него Грегори, пристально глядящего на обугленную тушу. И прямо на глазах у Рода от нее отделялись кусочки и удалялись, пробираясь через луговую траву. Около медведя крутился Джефри и превращал его в табун игрушечных лошадок, мчавшийся галопом в лес.

— Нам нельзя оставлять большие скопления ведьмина мха в одном месте, — тихо произнес позади него голос Гвен, — а то первая бабушка, рассказывая страшную сказку, неумышленно оживит его в каком-нибудь жутком обличье.

— Да. — Вытекли последние капли гнева. Заполнить его место тут же хлынуло раскаяние. Чтобы как-то скомпенсировать чувства, Род заговорил грубо. — Конечно, нельзя. Что случилось с ведьмой?

— Сбежала, — просто ответила Гвен.

Род кивнул.

— Вы не могли последовать за ней.

— Мы не могли оставить тебя здесь сражаться без помощи, — Корделия цеплялась за руку матери, глядя огромными глазами на отца.

— Да. — Род посмотрел, как двое младших детей расчленяют останки прежних ужасов. — С другой стороны, если б я не остался драться с ними, вы могли бы просто развалить их, и у вас еще нашлось бы и время последовать за ней.

Гвен не ответила.

— Где Магнус? — вздохнул Род.

— Последовал за ведьмой, — ответила Корделия.

Воздух с буханьем подался в стороны, и рядом с ними вырос Магнус. Раньше Рода нервировали появления и исчезновения сыновей, но теперь это казалось привычным. — Она скрылась?

Магнус опустил голову.