Нет, тут что то большее. Все это слишком тщательно подстроено, слишком спланировано. Должно быть, он знал, что я обладала светлой и темной магией, что в отличие от других, я могла поглощать и Нектар, и Яд.

Я понюхала песок в своих руках. Он пахнул приятно, как шоколадный торт с вишенками и мороженым сверху, как конец всех моих страданий. Но Соулслейер хотел, чтобы я его приняла – этого хотел тот, кто удерживал моих сестёр в заложников. Тот, кто запер меня здесь и заставлял сражаться на арене как лабораторную крысу. Его намерения не были благожелательными.

Яд представлял собой концентрированную темномагическую отраву. Но неподалёку присутствовала и светлая магия. Я её чувствовала. Где же она? Я обыскала арену вплоть до барьера Магитека. Это место не было построено для меня. Оно было намного старее.

Оно создано для тренировок, осознала я. Тренировок Темных Сил. Барьер шипел концентрированной светлой магией. Нектаром. Как Яд был ядовит для солдат Легиона, так Нектар был ядовит для солдат Темных Сил. Удар по пропитанному Нектаром барьеру должен был причинять боль, служить наказанием за неудачу в тренировках. А может быть, он имел и другую цель – повысить их устойчивость к светлой магии. Это в духе ангела – убивать двух птиц одним ударом. А тёмные ангелы ничуть не отличались от светлых.

Позволив жёлтому песку просочиться между пальцев, я подошла к барьеру и протолкнула руки через поле Магитека, схватившись за решётки. Я крепко стиснула их, магия пульсировала во мне, пытаясь перегрузить моё тело, вырубить меня. И было адски больно. Но с другой стороны, каждая фибра моего тела и так уже болела, так чем повредит ещё немножко боли? Я начала сгибать решётки, трубки, по которым текло магическое поле.

Соулслейер вскочил на ноги.

– Ты что делаешь? – потребовал он.

Я просто продолжала, стискивая зубы и терпя боль. Я выломала магическую трубку из решётки. Я отбросила заряженную трубку на землю, воспламенив её от песка под ногами птицы монстра. Тёмная и светлая магия схлестнулись, и противоположности вспыхнули, создавая мега взрыв. Птица разлетелась на куски.

Я отодрала свои обгоревшие и покрывшиеся волдырями руки от решёток и, пошатываясь, прошла к центру бойцовской арены, перешагнув горящую гору птичьей слизи. Затем, вопреки боли натянув на лицо широкую улыбку, я согнула своё окоченевшее тело в глубоком плавном поклоне.

– Ты сжульничала, – Соулслейер казался оскорблённым. – Я хотел увидеть твою магию в работе, а не твои дешёвые трюки.

– Позволь ей действовать по своему, – женский голос эхом прокатился над ареной, доносясь словно со всех сторон разом. – Я хочу на это посмотреть.

Прежде чем я успела обдумать этот голос, колокол снова прозвонил, и на арене появился следующий монстр.

***

Я резко дёрнулась, разбуженная темным ангелом. И он не деликатничал. Моё тело закричало в жёсткой хватке его магии. Перед глазами все размылось, голова закружилась, и я едва не потеряла сознание вновь.

– Проснись, – рявкнул Соулслейер, затем отпустил меня. – Пришло время ужина.

Я наградила его скептическим взглядом. Он не кормил меня с тех пор, как принёс сюда. Возможно, он хотел отравить меня ради новой забавы. С тёмного ангела садиста, пожалуй, станется. В конце концов, однажды он сломал мне несколько костей прямо перед сражением. Иногда он использовал зелья, чтобы частично заблокировать мою магию, совсем как это делал Ронан. Вот только Ронан делал это, чтобы помочь мне, а Соулслейер делал это, чтобы помучить меня.

Я пришла к выводу, что тёмный ангел пытался изучить мою магию, и светлую, и тёмную. Он помещал меня в ситуации, которые испытывали мои силы. Вот почему я оказалась на арене. Возможно, яд был новым тестом, очередным экспериментом, чтобы посмотреть, как я справлюсь – как справится моя магия.