– Все! Остальное – детали. Картина ясна, дальше можешь не рассказывать…

 – Ты не понял! Я жертва социальных катаклизмов! Я просто хотел выжить, утвердиться на теневой социальной лестнице, раз уж официальный социум был для меня закрыт несправедливым приговором. Я ведь никого не принуждал, ни тогда, в Москве, ни здесь, в Коржанске. Девушки меня любили высокой и светлой любовью, понимаешь? А здешние парни до меня были просто несчастны, большинство из неполных семей или брошены де-факто родителями. Понимаешь? Я дарил им любовь и идеалы, понимаешь?

 – Нет, не понимаю. Слишком мудрено говоришь для меня, сиволапого. Да и не священник я…

 – Ты должен понять! Я все, абсолютно все смогу объяснить…

 – Пожалуй, действительно смог бы. Нашлись бы и адвокаты, и журналисты, которые с удовольствием тебя бы выслушали. Именно этого я и боюсь. Скажем, почему ты вымогал деньги у Малышева, а не у отца похищенного мальчика?

 – У него нет отца. Мы были Сеньке вместо отца, понимаешь? Тот, кто чисто биологически его зачал, пропал без вести…

 – Я знаю, но откуда тебе об этом известно?

 – Один из моих парней учится в Москве, в МГУ, и ходит тренироваться в клуб «Дао» к Малышеву. Еще прошлым летом он рассказывал о…

 – Я догадываюсь, о чем, дальше!

 – Он услышал, как тренеры в разговорах между собой поминали Коржанск, место, где служил Ступин. Мы случайно узнали, что в Коржанске растет сын Ступина, отыскали мальчика, приблизили к себе, окружили его любовью, и он сам принес фото, на котором…

 – Хватит! Я все понял. Молиться будешь?

 Я поднял пистолет, прицелился лежащему подле моих ног человеку между прищуренных глаз с блуждающими зрачками.

 – Ты не имеешь права! Есть закон! Суд! Правила…

 – У меня свои правила и свой закон!

 – Ты не сможешь. Убить беззащитного человека непросто! Тебя потом совесть замучает.

 – Ты же смог сегодня днем убить Толика? Пусть и не такого уж беззащитного. А насчет совести… Знаешь, Семен, тот мальчик, который умер сегодня в подвале столовой пионерлагеря «Звездный»… он был моим сыном.

 Пузатый человечек с лысым черепом, такой забавный и безобидный внешне, открыл было рот, но не нашелся, что мне ответить, и лишь когда палец моей руки начал плавным движением давить на курок, он поймал мой взгляд и закричал:

 – Ты сумасшедший!

 – Я был им…

 Выстрел. Маленькая дырочка на переносице. Струйка крови. Если Будда был прав, то в следующей жизни он будет копошиться в дерьме, пока какому-нибудь рыболову не потребуется опарыш для наживки…

 …Когда рядом со мной на шоссе, чихая и кашляя, затормозил милицейский джип с майором Дроздовым за рулем и телом капитана Чернышева в кресле справа от бывшего автогонщика, я уже сидел верхом на мотоцикле.

 Дроздов вышел из машины, бегом подбежал ко мне, узнал и грязно выругался:

 – …мать! Машина, блин, совсем сдохла! Еле на двадцати тянет… Где этот?

 – Вон там лежит с дыркой во лбу.

 – Пристрелил?

 – Да. Пистолет найдешь рядом с трупом.

 – Правильно! Машина, блин, совсем того, но я рискнул, не стал радировать, подмогу звать, чтобы не помешали его кончить. Знаешь ли, не доверяю я судам и знаю, на что способны адвокаты… А ты за каким хером его раздел и шмотки с трупа на себя напялил? С ума сошел?.