– Квин… – прошептала Кэти, не в силах отстраниться. Она сделала все, что могла, чтобы не дать эмоциям овладеть ею, и все же не сумела устоять перед его обаянием. Квинтен прошептал какое‑то ругательство и отошел на шаг.

– Пойдем в музей, – хрипло произнес он. – Иначе не успеем на ужин. Думаю, тебе захочется принять душ и немного расслабиться перед ним.

– Было бы неплохо, – кивнула Кэти, все еще растерянная. Взяв Квинтена за руку, она пожала ее. – Временная передышка.

Квинтен кивнул:

– Хорошо.

Он тут же вызвал такси. Кэти с радостью бы прогулялась, но она понимала, что сейчас у них нет времени, если они хотят успеть в музей и переодеться к ужину.

Очутившись на Пятой авеню, Кэти с восхищением посмотрела на массивную лестницу, поднимавшуюся вверх.

– Не знала, что здание такое огромное.

Квин положил руку ей на талию и повел, ловко лавируя в толпе туристов.

– В тысяча восемьсот семидесятом году, когда «Метрополитен» был основан, здесь уже было довольно много экспонатов. Теперь же, спустя сто пятьдесят лет, коллекция включает два миллиона шедевров, и только некоторые из них выставляются. Что приводит нас к вопросу: с чего ты хотела бы начать?

Кэти улыбнулась.

– С Ван Гога, Ренуара и коллекции стекла «Тиффани». На сегодня этого будет достаточно.

Квин удивленно ответил:

– Не знал, что ты так хорошо подготовлена.

– Я привыкла все планировать – Фаррелл подтвердит это. Не то чтобы я совсем не любила спонтанность – всему свое время, – но первый визит в самый популярный музей мира – определенно повод для тщательной подготовки.

Квинтен поцеловал девушку в щеку и заправил ей за ухо локон, выбившийся из прически.

– Твое желание для меня закон.

Купив билеты и пару ознакомительных буклетов, он просмотрел карты и кивнул.

– Нам нужно подняться.

Он уверенно повел Кэти на второй этаж, где были выставлены работы французских импрессионистов – Моне и Мане, Сезанна и Мэри Кассат, Ван Гога, Дега, Писсарро. Сердце Кэти радостно подпрыгнуло, когда Квинтен взял ее за руку.

Они пошли по залам, любуясь многочисленными полотнами, взрывом красок, игрой света и замысловатыми сюжетами, в каждой линии которых угадывалось дыхание художника; эти шедевры пережили не одно столетие и побывали в разных уголках Земли. Наконец, завернув за угол, Кэти нашла то, что искала.

– Вот она, – тихо произнесла она скорее самой себе, нежели своему спутнику. Глаза ее стали горячими от внезапно нахлынувших чувств.

– Почему именно она? – тихо спросил Квинтен. Кэти робко улыбнулась.

– Когда мне было восемь, мне очень хотелось научиться играть на пианино. Но родители не могли себе позволить оплачивать занятия. Они не стали меня обнадеживать. А у наших друзей, живших по соседству, было пианино. Мне даже его показывали, позволяли посмотреть. Но женщина, что владела им, не умела играть. Инструмент принадлежал ее бабушке, и она его сохранила как память о ней. Пианино было расстроено, но мне оно казалось волшебным.

– А что насчет этого полотна Ренуара? – Квинтен обнял девушку, и Кэти положила голову ему на плечо. Поймет ли ее детские мечты Квинтен – человек, никогда не знавший, что такое нужда? Он может купить любую из этих картин или то же пианино, словно конфету.