|
Знаете… я не задаю вопрос – за что. Он бессмысленен по сути своей, я отлично понимаю – за что. Я задаю только один вопрос – когда все это кончится… Когда… И ответа на него не получаю. Заснуть сегодня все равно не получится. Все это напоминало… знаете, удар молотком по тарелке. Тарелка красивая, в узорах, и тут по ней молотком – раз! Или кувалдой. И все. Нет больше красоты. Только острые, режущие до крови, до кости осколки. Так и моя жизнь. Раз! И на куски… Прикинул время… по Лондону еще время детское. Достал телефон, подключил, набрал номер, который помнил наизусть. Музыка. Ритмичная, дерганая… какой-то современный стиль. – Хало… Да… Это она. – Марина… – Кто это? – Марин, это я… – Я перезвоню. Обрыв. Гудки. Да… трудно ожидать иного. Раз! И на куски… Это про мою жизнь. Жизнь, разлетевшуюся на осколки холодной зимой две тысячи четырнадцатого… Все средства, которые мне удалось скопить за границей, – а те, кто жил и работал в Киеве, не могли не копить средства за границей, – я отдал им. Понимая, что это ничего не изменит и не исправит – все равно отдал. Мы теперь чужие люди… но много ли мне надо? Теперь мне не нужно уже ничего… И тут зазвонил телефон. Я тупо смотрел на экранчик, потом нажал «принять». На экране появилась Маринка… она, как и все современные подростки, предпочитает видеозвонки. Обычные для нее – не круто. – Па… – Как ты? – Нормально… – Что у вас там за музыка играет? – Джей Хинкл. – Кто? – Ты не знаешь. Откуда ты звонишь? – Я в Броварах… – Что у тебя за темнота… – Просто у нас ночь. – Как ты? – Нормально. Как мама? – Все о’кей… Да нет, не о’кей. Я это знал. Я даже не пытался ей звонить. – Па… – Да. – С тобой все в порядке? – Да. Как и всегда. – По виду не скажешь… – Внешность бывает обманчива, – заявил я. – Парень уже есть? – Па… – Что? – С отцом такое не обсуждают. – Почему, обсуждают. Так есть или нет? Моя дочь. Когда все это произошло – она была в таком возрасте… что смогла меня простить. Ирине это далось сложнее. Ирина не простила… – Помнишь Катю Винниченко? – аккуратно съехала с темы. Моя дочь. Моя кровь. – Да. – У нее квартира рядом с нашей. Мы теперь подруги… – Она в Лондоне? – Да, уже давно. Ну-ну… Олежку Винниченко я знал еще с той поры, когда он был депутатом Рады. Потом он опять стал депутатом Рады, но уже от другой партии. Потом его назначили главой антикоррупционного комитета. Потом… Ну, думаю, вы понимаете, что произошло потом. Гнида люстрированная. Или люстрованная. Как правильно? Наверное, люстрированная. Люстрованная – это когда люстра на голову. Хотя они люстру-то заслужили… – Ты с ней дружишь? – Ну… больше тут и не с кем. Па… с тобой точно все в порядке? – Да. Все отлично. Маринка внезапно посерьезнела. |
