— Пошли.
Они вышли на лестничную площадку и долго звонили, а затем и стучали в соседнюю квартиру. Но никто им не открывал.
Наконец Станислав Тихонович перевёл дух и многозначительно посмотрел на Виталия:
— Выходит, нету Пашки-то, а? Скрылся он, вот что я вам скажу, дорогой товарищ. Объявляйте розыск, не ошибётесь. Он ведь, когда выпьет, себя не помнит. Вот и жахнул племяша-то, не иначе.
Да, отыскать этого Пашку, видимо, было необходимо. Похоже, что Виталий всё-таки вышел на след, и вполне вероятно, что это был след убийцы. Уж если не сам Пашка, то, безусловно, кто-то из его собутыльников совершил это страшное преступление. И жертвой его, по всей вероятности, был приехавший к Пашке племянник.
Для верности Виталий всё же обошёл остальные квартиры подъезда, потратив на это полдня, а затем приехал ещё и вечером, чтобы застать тех жильцов, которые днём были на работе. Самые разные люди прошли за это время перед ним: замкнутые и общительные, равнодушные и дружелюбные, молодые и старые, озабоченные и легкомысленные. С большинством из них говорить было легко и даже приятно, с некоторыми же — трудно и совсем неприятно. Однако все они в один голос уверяли его, что убитый во дворе человек в их квартире не был и им не знаком. И Виталий уже не сомневался в их словах.
Ещё днём он, конечно, не преминул поделиться своим открытием с Игорем.
— Интересная версия, — с деланным равнодушием ответил тот. — Стоит заняться. Я, вероятно, приду к ней с другого конца.
— Только через месяц, — съехидничал Виталий.
— Тише едешь — дальше будешь, — буркнул в ответ Игорь.
И Виталий снисходительно прокомментировал:
— За неимением ничего более остроумного.
Естественно, он обо всём доложил следователю прокуратуры Исаеву и Цветкову тоже.
И вот сейчас, вечером, обходя квартиры, он последовал их совету и, беседуя с жильцами, стал заодно выяснять, кто из них около двенадцати или часу ночи пришёл домой или выходил из дома. И тут он сразу же натолкнулся на дружную группу собачников, которые как раз в это время выгуливали во дворе своих любимцев.
— Мы все выходим в половине двенадцатого и в половине первого уходим, — сказала Виталию пожилая женщина, журналистка из пятьдесят четвёртой квартиры, признанная глава маленького племени собаководов. — У нас это даже называется «час собаки».
— И никого во дворе в этот час не видели? И парня этого не встретили, и никакой пьяной компании, никакой драки?
— Нет, драки не было. А так в темноте кто-то проходил, конечно. Я, знаете, больше за Роем следила, чем за людьми. У него плохие отношения со Смирновским Гарькой. А тут ещё Клякса между ними. И у неё течка. Так мы с этой троицы глаз не спускали. Хотя Клякса была всё время на поводке.
— Ну а каких-нибудь посторонних компаний во дворе не было, вы не заметили?
— Лично я не видела. Знаете что, спросите Стёпу. У него Джильда всегда где-то в стороне от других собак. Да и побаиваются её наши пёсики, честно говоря. Великолепная овчарка. Умница. Красавица. С прекрасной родословной. Так вот Джильда очень интересуется всеми проходящими мимо людьми. Ну а в связи с этим и Стёпа тоже. Вон он, кстати, идёт. — Она указала в окно. — Молодец, не опоздал! Успеет поужинать. Через час нам гулять.
Стёпу Виталий перехватил прямо на лестнице. Это был высокий, почти с Виталия, спортивного вида парень с открытым, добродушным лицом очень сильного человека.
— Вроде посторонних во дворе не было, и драки, конечно, тоже не было. Вообще у нас спокойно, — сказал он. — Вот только двое каких-то ребят у ворот стояли, курили. А Джильде всё надо. Подбежала, они испугались. Ну один мне и крикнул: «Эй ты, убери пса! А то я ему аппендицит вырежу!» Ну а Джильда не любит, когда со мной так грубо разговаривают. |