«Малина» находилась недалеко от вокзала, в Протасовом яру, и представляла собой ничем не приметный деревянный домик, в котором под покровом сумерек собирались воры самой разной специализации и квалификации, играли в карты, пили, а когда находились в розыске, здесь же «ложились на дно», не выходя на улицу неделями. Жене так и не подвернулся подходящий случай расстаться с попутчиками, и она прошла во двор через бесшумно открывшуюся калитку, что говорило о желании хозяев сделать приход гостей как можно менее заметным. Артурчик постучал условленным стуком в дверь, которая открылась мгновенно, и тут же рванулся назад. Женя не успела еще сообразить, что к чему, как двор наполнился людьми, а отчаянно ругающиеся Печеный и Артурчик оказались на земле с заломленными за спину руками.

— Ты кто? Проститутка? Или воровка? Паспорт есть? — спросил ее крепко сбитый мужчина в темном костюме — очевидно, старший здесь, руководивший засадой.

— Я здесь случайно, — жалобно сказала Женя. — Вот мой паспорт. Отпустите, пожалуйста, а то муж узнает…

— Вот сука! Еще замужем, оказывается! — возмутился мордатый молодой парень, только что надевший наручники на Печеного, и несколько раз от злости ударил его ногой.

— Обыскать ее! Кажется, эту физиономию я где-то видел, — сказал старший.

Мордатый с удовольствием исполнил поручение и облапал Женю.

— Вот, — сказал он, передавая старшему пояс с документами и деньгами.

— Непростая девочка! — протянул старший, ознакомившись с его содержимым, — Похоже, это та, на которую пришел розыск из самой Москвы. Давай-ка всех пока в дом, может, еще кто заявится. Скоро за ними автобус приедет.

— Мне надо по нужде, — попросила Женя.

— Сейчас горшок найдем! — зло улыбнулся старший.

— Мне в самом деле очень надо, прошу вас, — еще жалобнее сказала Женя.

— С лярвой медвежья болезнь случилась, — оскалился мордатый.

— Ладно, веди ее за дом, там есть сортир. Если вздумает дурить — стреляй без сожаления, перед Москвой как-нибудь отчитаемся, — сжалился старший.

Артурчика и Печеного повели в дом.

Женя, зайдя за угол, обернулась, посмотрела провожатому в глаза и спросила:

— Вы не думаете, что я очень красивая?

Мордатый на мгновение оторопел. Жене было все равно, что сказать, и не имело значения, что он ответит. Главное, на миг установить контакт, а потом он уже в ее руках…

Перелезая через забор, она улыбнулась: мордатый получил установку подпереть дверь в дом снаружи и никого оттуда не выпускать. Уже добравшись до пересечения с улицей Огородней, услышала выстрел, за ним второй.

«Если даже они перестреляют друг друга, я печалиться не буду», — подумала Женя.

Этот район города она смутно помнила, так как проживала недалеко от него в далеком девятнадцатом — на Батыевой улице. Хотя с тех пор прошло семнадцать лет, улочка совсем не изменилась — такая же унылая и грязная. Женя постучалась в дом, где тогда жила. Открыла незнакомая полная женщина в теплом цветастом платке, делавшем ее и без того широкое, с красными прожилками лицо еще круглее. Женя открыла было рот, чтобы спросить, кто здесь живет, как женщина ойкнула и воскликнула:

— Господи, да это Женька! Совсем такая же, ни капельки не изменилась!

И только сейчас Женя узнала в ней худую вертлявую Нюру, дочку своей бывшей хозяйки.

— Нюра, ты… — растерянно сказала она.

— Время меня не пощадило, — с горечью ответила Нюра. — Работаю на кирпичном заводе, там намахаешься, потом домой, за хозяйством смотреть.