«Каких?»

«Кизимен. У ИГ станция в 4 км от турбазы Тумрок».

«Скорее всего, — написал я, — Н.Г. собирается подняться на вулкан. Сегодня утром. Понимает, что позже его могут остановить».

«Остановить, — написал Мирошниченко, — его могут в любой момент, свяжусь с директором ИГ, он отдаст распоряжение…»

«Не нужно», — написал я.

Почему? Конечно, его надо остановить. Если Старыгин сам этого не понимает, если Н.Г. ничего не говорил старому приятелю о своем самочувствии, надо ему сказать… Похоже, Старыгин собирается отпустить Н.Г. одного. Вероятно, считает, что это безопасно. Возможно, геофизики поднимаются на сопку каждый день и не видят в этом ничего экстраординарного. Н.Г. нужно остановить. Но я написал «нет» и готов был повторить.

«Н.Г. знает что делает, — набирал я. — Но нам с Е.А. необходимо быть на базе ИГ как можно быстрее. Это можно организовать? Есть в П. есть машина института?»

«Выясню», — коротко ответил Мирошниченко. — Ждите».

— Ты правильно сделал, — пробормотала тетя Женя. — Ты молодец, Юра, ты все сделал правильно. И даже сам не понимаешь — почему.

— Понимаю, — буркнул я.

— Что ты понимаешь, Господи?

Я хотел спросить, кому она адресует вопрос: мне или Богу, который, конечно, многого таки не понимает в им же созданном мире, иначе в его действиях (или бездействии) присутствовала бы божественная логика, может и непонятная человеку, но, тем не менее, ощущаемая интуитивно в каждом событии, природном явлении и даже в катастрофах. А здесь…

— Потом, — сказал я. — Поговорим об этом потом, хорошо?

— Неужели так трудно выяснить? — пробормотала тетя Женя. — Директор называется…

Звонок. Я не сразу понял, что звонит моя мобила — тетя Женя раньше меня схватила лежавший на тумбочке аппарат.

— Да, — сказала она. — Это… да.

Она слушала молча, поджав губы и переводя взгляд с предмета на предмет, будто не могла сосредоточиться ни на разговоре, ни на окружавшей нас реальности.

— Это капитан? — спросил я, но тетя Женя даже не посмотрела в мою сторону.

— Хорошо, — сказала она. — Мы подождем. Только… Это быстро?

Наверно, ей сказали «да», потому что на ее лице появилось умиротворенное выражение, тетя Женя всхлипнула — кажется, неожиданно для себя самой, — и аккуратно положила телефон на столик.

— Кто? — спросил я. — И что?

— Мирон, — сказала тетя Женя. — Они улетели вчера институтским вертолетом на базу у Кизимена. С континента привезли оборудование, которое надо было переправить…

— Мирон выяснил это за десять минут? — недоверчиво сказал я.

— Ну… да. Позвонил, видимо, начальнику Камчатского отделения…

— А тот все помнит наизусть, — продолжал сомневаться я. Зачем? Ну, знал этот начальник все заранее, это очевидно, не мог Старыгин без его ведома привезти на базу хоть старого, хоть нового знакомого, просто так места в вертолетах не раздают. Если Черепанову разрешили полет, значит, не усмотрели в этом ничего экстраординарного и противоречившего внутренним инструкциям.