|
Он сознательно не подключал свой разум, не стремился сделать картину более четкой и детальной. Однако видение все равно уходило, постепенно рассеивалось, в который уже раз оставляя его в недоумении и замешательстве, наедине с давним, хорошо знакомым чувством тоски, боли и гнева. – Боже мой, – прошептал Майкл. – Роуан даже и представить не может… Он вдруг сообразил, что вновь сидит на кушетке, и догадался, что этим обязан Лайтнеру, который вовремя подхватил его и не позволил рухнуть на пол. Майкл опять закрыл глаза. Но видение ушло. Вместо него перед глазами возникла Роуан, нежная, милая, с чуть взъерошенными волосами, – в знакомом ему белом махровом халате она сидела, склонив голову, и плакала. Светлые волосы упали на лицо. Майкл открыл глаза и увидел сидящего рядом Лайтнера. Господи, сколько же драгоценных секунд, если не минут, он потерял, пока находился в бессознательном состоянии?! Как ни странно, присутствие англичанина не только не раздражало, но даже успокаивало. Кажется, несмотря ни на что, этот странный человек действительно относится к нему по-доброму, с искренним сочувствием и уважением. – Прошло не более двух секунд, – сообщил Лайтнер. (Он снова прочел его мысли!) – У вас закружилась голова, и вы едва не упали. – Вы не знаете, как ужасно себя чувствуешь, когда силишься что-то вспомнить, но память ни в какую не желает возвращаться. Между прочим, у Роуан возникло весьма странное соображение на этот счет. – Какое? – Возможно, именно они лишили меня памяти. – И это предположение показалось вам странным? – Да, потому что на самом деле они хотели, чтобы я помнил. И чтобы выполнил то, что мне предназначено. Моя задача каким-то образом связана с входом. Уверен, что связана. И еще с числом тринадцать. Роуан высказала и другую мысль, которая, честно говоря, меня поразила. Она сомневается, что у этих людей были добрые намерения, и спросила, почему я однозначно решил, что они преследуют какую-то благую цель и не несут ответственности за случившееся – за мое падение в воду. Господи! Говорю вам, я просто схожу с ума. – Вполне резонные соображения, – вздохнув, заметил Лайтнер. – Вы назвали число тринадцать? – Я назвал? Что, так и сказал? Не может… впрочем, наверное… Да, там было число тринадцать. Боже, я наконец вспомнил! Да, число тринадцать. – А теперь, Майкл, я хочу, чтобы вы послушали меня. Не звоните Роуан. Я прошу вас одеться и поехать со мной. – Постойте, друг мой. Забавный вы парень, надо сказать. Даже в домашней куртке вы выглядите элегантнее любого актера из старых фильмов, и тон ваш убедителен, и манеры безупречны, но… Но сейчас я нахожусь именно там, где хочу находиться, и впредь пойду туда, куда сам сочту нужным. После того как позвоню Роуан, я снова отправлюсь к тому дому… – А что конкретно вы намерены там делать? Позвонить в дверной звонок? – Нет, я дождусь приезда Роуан. Вы же знаете, она рвется в Новый Орлеан и давно мечтает встретиться со своими родственниками. Вот тогда мы и узнаем, что к чему. – А тот человек? Какое отношение, по-вашему, он имеет ко всему этому? – спросил Лайтнер. Майкл буквально застыл на месте и уставился на англичанина. – Вы его видели? – удивленно прошептал он. – Нет, он не пожелал появиться передо мной. Он хотел, чтобы его увидели вы. И мне очень интересно знать почему. – Вам ведь о нем все известно, так? – Да. – Ладно, теперь ваш черед говорить, так что начинайте. |
