Раньше Таддеушу не приходилось на практике сталкиваться с ордером на удаление. Конечно, он был наслышан о подобных случаях и даже участвовал в ряде операций, где применялись эти методы. Но никогда еще он не видел, чтобы Империум так старательно пытался что-либо забыть, сжигая книги и стирая данные с информационных планшетов. Вполне возможно, и людей, встречавшихся с Испивающими Души, подвергали процедуре очистки сознания. Как и положено инквизитору, Таддеуш понимал всю важность этих данных и знал, что лишние познания могут погубить души тех, кто не способен с ними справиться.

Существование преступных Орденов не было тайной — ведь кому в детстве не рассказывали мрачные легенды о временах Ереси Хоруса, когда Великому Врагу удалось совратить половину Легионов Космического Десанта? Но сама вероятность того, что это может повториться сейчас, да еще к тому же без всякого влияния со стороны Хаоса, на который легко списать всю вину, способна была вызвать крушение надежд и панику. Империум не мог себе этого позволить. Но исчезновение Испивающих Души из памяти Человечества делало работу Таддеуша чертовски трудной.

Он не знал, какой из подотделов Инквизиции издал этот приказ. Не знал и того, чьи оперативники сейчас перекапывают сообщения, проходящие через астропатические ретрансляторы, и данные в планетарных архивах, пытаясь уничтожить все касающееся запретных тем. Во всяком случае работали они эффективно, и Таддеуш чувствовал, что без поддержки Верховного Инквизитора ничего не сможет сделать. Его просто кормили объедками, и с каждым днем становилось все хуже. Он мог только надеяться, что последняя его наводка — расследование причин нападения Испивающих Души на аванпост Юменикса — приведет хотя бы к какому-нибудь прорыву. Иначе все его старания задохнутся от недостатка информации.

В Инквизиции страдали болезненной страстью к скрытию информации о своей деятельности друг от друга. Таддеуш даже задумывался порой, появится ли когда-либо возможность сдернуть с ее дел покрывало тьмы и открыть правду. Но ходило немало мрачных слухов об инквизиторах, которые в результате своей борьбы со скверной становились опасными радикалами либо сходили с ума. Поэтому возможно, что таинственность была единственным способом сохранить всю организацию от гниения изнутри.

— Инквизитор?

Таддеуш оторвал взгляд от информационного планшета. До того как его отвлекли, он изучал список потенциальных совпадений в астропатических трансляциях, но уже в который раз не находил там ничего обнадеживающего. Оглянувшись, он увидел — как и следовало ожидать — Пилигрима, стоящего за дверью холодной каменной комнаты. На Кайтаран опустилась ночь, и призрачно-бледный, синеватый лунный свет, падающий с безоблачного неба, окрашивал все в голубые и серые тона. Таддеуш настолько ушел в перебирание этих бессмысленных распечаток астропатических разговоров, что даже и не заметил, как зашли оба солнца Кайтарана.

— А, это ты, Пилигрим.

Пилигрим слегка поклонился, будто насмехаясь над инквизитором.

— Полковник Винн созвал своих людей и готов представить их вам.

— Хорошо. Но скажи, что ты сам думаешь о них?

— Я? — Пилигрим помедлил с ответом. — По большей части это ветераны разведывательных подразделений и войск, предназначенных для подавления мятежей на примитивных мирах. Опытные и самоотверженные солдаты. Они готовы пойти на смерть, но большего от них ждать не приходится.

— Тебе кажется, что все это — безумие, верно?

Таддеушу показалось, что Пилигрим досадливо морщится под своим капюшоном.

— Инквизитор, если бы вы видели то же, что видел я, вы бы поняли, что безумие — это слово, не наделенное смыслом.