Обильные капли окропили землю, стекая по моим щекам, подобно слезам.

Далее, неимоверный грохот сотряс меня там, где я стояла, и одновременно ослепил вспышкой молнии.

Почти мгновенно, я услышала дрожащий, раскалывающийся звук, похожий на то, как деревянная лодка разламывается об утес.

Я моргнула, стараясь всмотреться сквозь сверкающие красные и оранжевые остаточные картинки в моих глазах.

Прямо передо мной огромное кипарисовое дерево раскололось надвое, его половинки угрожающе накренились наружу и с треском рухнули вниз под собственным весом.

У основания между двумя толстыми корнями, которые медленно выползали из-под земли, я заметила внезапный всплеск чего? Я прищурилась.

Это вода? Масло? Оно было темным, как масло, густым… но следующая вспышка осветила непрозрачную темную красную кровь.

Ручеек крови также разделился надвое и побежал по земле, постепенно просачиваясь в промокший мох, оставляя контраст красного на фоне серо-зеленого.

Я посмотрела вниз и увидела, что кровь вспучивается, бежит быстрее, интенсивно хлещет потоками между корнями деревьев.

Мои ноги забрызгались кровью, голени в кровавых пятнах.

Затем я потеряла их из виду, прикрыв рот и крича в тесно прижатую ладонь, я пыталась пошевелиться, но обнаружила, что приросла к земле сильнее, чем само дерево.

Холодная рука взялась за мой подбородок хваткой, не терпящей глупостей.

Я быстро заморгала, стараясь избавиться от дождя перед глазами.

Моя бабушка одной рукой держала мой подбородок, а другую положила мне под локоть.

— Очнись, дитя, — спокойно инструктировала бабушка.

Свеча между нами опрокинулась, воск стекал на деревянный пол.

Мои колени дрожали, а я хватала воздух большими глотками, дико озиралась вокруг, адаптируясь.

— Бабуля, — задыхалась я, глотая воздух, как рыба. — Бабуля, о, Богиня, это кошмар.

— Расскажи мне, что видела, — сказала она, выводя меня из кабинета в нашу отчасти потрепанную кухню.

Я не хотела рассказывать об этом, как будто слова могли вернуть видение, затащив меня в него обратно.

— Я видела дерево, — неохотно начала я, — Кипарис, я была в какой-то болотистой местности. Был шторм, а затем в это дерево ударила молния. Оно раскололось пополам. И кровь хлынула из его корней.

— Кровь? — ее пристальный взгляд пронизывал.

Я кивнула, ощущая дрожь и накатывающуюся тошноту.

— Кровь, река крови. И она разделилась надвое, побежала по моим ногам…

Тут из меня вырвалось «Фу», и, дрожащая, я не могла не посмотреть на свои голые ступни. Крови нет. Загорелые ноги с накрашенными фиолетовым ногтями. Прекрасно.

— В дерево ударила молния, — бормотала моя бабушка, наливая горячую воду в чайник. Насыщенный парами, влажный аромат трав заполнил помещение, и моя дрожь уменьшилась. — Река крови хлынула из корней. И эта река разделилась надвое.

— Да, — сказала я, держа кружку холодными руками, вдыхая пар, — И этим всё сказано, черт подери, — я покачала головой и сделала глоток.

Что? — спросила я, заметив, что моя бабушка рассматривает меня.

Любопытное, — произнесла она тоном, который означал тысячу других непроизнесенных слов, — Любопытное видение. Похоже, медь хорошо тебе подходит. Что ж, поработаем с ней еще завтра.

— Только если не подстерегу тебя заранее, чтобы сбежать, — пробубнила я себе в кружку.

2. Таис.

Это не правда.

Я могла повторить себе это тысячу раз, и тысячу раз холодная реальность моего бытия была снова и снова жестоко повержена.