— Извините меня, Мария Семеновна, за назойливость. Я понимаю ваше состояние, но вынужден побеспокоить.

— Спрашивайте, что хотели.

— Вы ходили в цирк с внучкой. Домой вернулись в девять вечера. Скажите мне, ваш поход в цирк был запланирован заранее?

— Нет. Сегодня утром пришел курьер и вручил мне два билета на представление. Сказал, что руководство цирком обеспечивает бесплатными билетами с очень хорошими местами всех почетных жителей города. Разумеется, я не стала отказываться.

— Но цирк московский и гастролирует у нас всего третий день. Каким же образом администрация сумела узнать имена всех почетных граждан города и их адреса?

Женщина подняла на прокурора заплаканные глаза:

— Вы это у меня спрашиваете? Одно вам скажу, почетных граждан я среди публики не видела. А я знакома со многими семьями, достойными внимания.

— Спасибо. Извините.

— Только не валяйте дурака, Суходрев. Тарас в себя не стрелял. И вы это знаете, — неожиданно твердо произнесла женщина.

Прокурор остановился, сжав за дверную ручку.

— Еще я знаю, что у вашего мужа ломится сейф от денег. И знаю, что на вашем счете лежат миллионы. Хотите огласки? Те, кто приедут из Москвы, до всего докопаются. Убийцу искать бесполезно. Сработано чисто. Я не люблю присваивать звание «профессионал» преступникам. Слишком почетно для сволочей. Но в данном случае это так. Успокойтесь. Тараса Андреича похоронят с большими почестями, как ветерана и стойкого борца с преступностью.

Прокурор вышел из комнаты, а потом — из квартиры.

К полковнику, что сидел на кухне и курил вышел медэксперт. Опытный врач, возглавляющий местный институт судебной медицины. В связи с гибелью такой фигуры, как начальник областного управления милиции, на место происшествия прибыли лучшие специалисты.

— Есть след от укола под волосами возле мозжечка. Тараса обезвредили. Чем, не знаю, но сил мужика лишили.

— Брось, Саня. Он же не в кресле парикмахера сидел, чтобы позволить себя кольнуть с такой точностью.

— Платочек, намоченный эфиром или хлороформом под нос, потом укол. Глупо, конечно. Вскрытие все равно покажет.

— Ничего оно не покажет, Саня — в акте укажешь самострел. А не позже завтрашнего дня — кремировать.

— Без согласия вдовы?

— Завещание Тараса у меня в кабинете лежит. Вдова тут ни при чем. Мы выполняем волю усопшего. Видел, сколько денег в сейфе? Разборки нам здесь не нужны, а то от лампасов в глазах рябить будет. Тарас это понимал, когда составлял завещание.

— Значит, ждал выстрела из-за угла?

— Устал мужик на качелях кататься. Вот и дождался!

* * *

В загородном доме банкира Лесневского областного прокурора уже ждали. Неприятности начались, и Лесневский не сомневался в скором развале всего дела, но он так же, как и полковник Зенкович, старался держаться в стороне. После душещипательной беседы с двумя майорами Лесневский взвесил шансы всех игроков на поле, но определенных прогнозов так и не смог сделать. Осторожность превыше всего. Считай он иначе, не стал бы крупным финансистом и банкиром.

В комнате уже сидел генерал Аслаханов, приехавший на встречу в штатском.

Пройдя к дивану, прокурор плюхнулся на сиденье, потревожив своим весом пружины.

— Самолет вернулся пустым, — тут же начал Аслаханов, минуя приветствие. — Что я должен сказать Москве?

— А разве ты, Казбек, докладываешь Москве? — удивился прокурор.

— Не я. Истомин. Он связан напрямую с заказчиком. А мы тут роли дурачков исполняем. Через два дня уходит эшелон с запчастями, а товара нет, директор завода сидит на нулях.