Он вставлял свой ключ в скважину замка, когда дверь внезапно распахнулась.

— Заходите, — сказал белый.

Эймос бросил один только взгляд на внушительный кольт в его руке, и за несколько секунд у него в голове наперегонки пронеслись три мысли. Первая: ему захотелось двинуть этому белому прямо в зубы, потому что ни один человек на земле не смел его понукать сегодня утром, когда все шло не так; потом решил было развернуться и бежать как сумасшедший, пока этот сукин сын белый не послал в него пулю; и еще мелькнуло, может, стоит лучше быть благоразумным и войти в ресторан, как и предложил этот белый с кольтом.

— Заходи, негр, — сказал белый, — а то у меня прямо руки чешутся.

Чувствуя, как бешено колотится о ребра его сердце, Эймос на мгновение прикрыл глаза, а затем шагнул в ресторан.

Джинни выбралась из постели и подошла к туалетному столику, куда накануне вечером положила свою сумочку, серьги и красивую заколку для волос с отделкой из черепахового панциря, когда пришла сюда с парнем из Шугарлоф, который сразу нахально полез к ней, как только оказался в комнате. Мужчины часто вели себя так. Они видят женщину тридцати — тридцати пяти лет и, оказавшись у нее дома, сразу думают, какого черта... Где же сигареты?

Наконец она нашла пачку, там оставалась всего одна сигарета, нужно будет купить новую пачку в ресторане, подумала она, смяла пустую упаковку и бросила ее в мусорную корзину около кресла, но промахнулась. Затем босиком прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало, показав себе язык, и села докурить сигарету. На ней была короткая ночная рубашка, и для сорока двух лет ноги у нее были что надо, и грудь была еще полной, хотя и немного обмякла, точнее, если уж быть честной с самой собой, даже обвисла, верно? Она в последний раз затянулась, встала и выбросила окурок в унитаз. Обвислая грудь, повторяла она себе, как будто это могло устранить недостаток. Зато ноги очень даже стройные и красивые, так что шли бы вы, мистер, к черту!

Пожалуй, лучше позвонить в ресторан, подумала она, предупрежу Эймоса, что приду немного позже.

Она вышла из ванной и приблизилась к креслу, на которое накануне сбросила свою одежду, когда этот осьминог решил уйти. Аппарат стоял на старом столике рядом с креслом, которое было тоже довольно старым и продавленным, но тем не менее удобным, как разношенные туфли, если вам нравится носить разношенные туфли. Джинни уселась в него и ощутила укол выпирающей снизу пружины. Может, ей нужно было разрешить ему, подумала она и слегка поменяла положение, подвинула к себе телефон и на минуту задумалась, вспоминая номер ресторана... Не то чтобы она его забыла, просто не очень-то помнила. Женщина сосредоточенно надула щеки и вытянула губы трубочкой, выдыхая воздух, потом довольно кивнула, вспомнив номер. Она медленно набрала его, боясь ошибиться: она страшно не любила из-за ошибки повторно набирать нужный номер. Допустим, она разрешила бы ему, подумалось ей, но какой, к черту, был бы в этом толк? Он, видите ли, коммивояжер и едет в Ки-Уэст. Ей-то что за дело до того? Что он о ней думает, что она держит бесплатную столовую для всех бродяг, что здесь околачиваются? А, ну ладно, нечего ломать голову из-за этого хама, у нее перебывало полно этих комми со всего Восточного побережья, и никакого толку, вообще ничего, так или иначе, большинство из них сразу тебя забывают.