– Может, чайку? – спросила его мама, но милиционер не услышал вопроса.

– Расскажите, что произошло у вашего подъезда в половине десятого?

Мама стояла на пороге комнаты, тяжело опираясь на дверную ручку, и кусала губы.

– Мы с Сергеем Рябцевым подходили к подъезду… – едва слышно произнесла Ольга, глядя на репродукцию картины Куинджи, на залитую мертвенно-бледным светом лесную тропинку.

– Ну? – устало поторопил милиционер. – А дальше что?

– И в Сергея дважды выстрелили… – с усилием произнесла Ольга и тотчас с ошеломительной ясностью поняла, что уже начала лгать и будет лгать дальше, с неосознанным упорством, без мук и угрызений совести.

– Вы видели человека, который стрелял в Рябцева?

– Нет, – холодным тоном ответила Ольга. – В подъезде было темно.

– Там лампочки уже сто лет нету! – торопливо и с явным облегчением заговорила мама. – Уж сколько мы звонили в ЖЭУ и жалобы писали, а все никакого результата, там уже и проводка вся сгнила…

Милиционер, перебивая ее, задал еще один вопрос Ольге:

– Может, вы разглядели его фигуру? Какой он был? Высокий, низкий, сухощавый? Или, скажем, полный?

И он пытливо посмотрел Ольге в глаза.

– Сухощавый, – ответила Ольга, без усилий выдержав взгляд милиционера. – Хотя я могу ошибаться.

– А куда потом побежал этот человек?

– Я не видела. Я опустилась перед Сергеем на колени и стала звать на помощь.

Милиционер помолчал, почесал лоб и напялил на голову свою мокрую фуражку. Затем поднялся с дивана и, бегло осмотрев комнату, вышел в прихожую.

– Извините за беспокойство, – сказал он, глядя на Ольгу. – Вам придется еще давать свидетельские показания в прокуратуре. И, думаю, не раз.

– Надо – значит, надо! – за Ольгу ответила мама.

Милиционер шагнул к двери, но остановился и повернулся.

– Вы живете втроем? – спросил он как бы мимоходом. – Посторонние к вам сегодня не заходили?

– Откуда ж у нас посторонние? – излишне убедительно произнесла мама и развела руками. – Мы иной раз даже сантехнику дверь не открываем. И когда перепись была, не рискнули молодому человеку с портфелем открыть. Сейчас, знаете ли, время неспокойное…

Милиционер, увидев Ксюшку, опустился на корточки и протянул ей руку.

– Тебя как зовут, малышка? В садик ходишь?

Девочка несмело шагнула к милиционеру, но руки ему не подала, завела обе за спину и нахмурилась.

– Ксюшенька, что ж ты с дядей не разговариваешь? – приторно произнесла мама. – Стесняется она вас! Зато в садике какая балаболка!

Милиционер выпрямился, козырнул и вышел из квартиры.

– Ну что ты прячешься? Что ты прячешься, как партизан в тылу врага? На тебя смотреть смешно!

– Милиция все не уезжает… – стала оправдываться мама.

Ольга коснулась ладонью лба, покачала головой.

– Что мы наделали…

Тенью в комнату зашел Глеб. Неслышно присел на край дивана, обхватил голову руками. Ольга смотрела на него и не узнавала. Таким она еще никогда не видела Глеба. Перед ней был другой человек: забитый, запуганный, жалкий.

– Я еще минутку посижу и пойду, – произнес он, не смея поднять глаза на Ольгу.

– Сиди уж, раз раньше не ушел, – с презрительной иронией произнесла Ольга.